Двухтомник талантливого политика, ученого и публициста Виктора Шейниса «Взлет и падение парламента» адресован тем, кто хочет знать и понять, что произошло с нашей страной в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Монография предлагает богатейший материал для раздумий, сомнений, споров и переживаний. Она представляет собой и незаменимый источник исторической информации, и высококлассное исследование, и поучительное, глубокомысленное, мастерски написанное произведение политической литературы.
Оригинальная композиция придает исследованию дополнительную емкость: академический текст перемежается воспоминаниями автора, его собственными статьями и публичными выступлениями, выдержками из дневника и личной переписки, записью бесед и интервью с самыми разными людьми. Благодаря этому история предстает живой и необычайно интересной – со всеми ее противоречиями и перипетиями, надеждами и разочарованиями, прорывами и провалами.
Тема, которой посвящен двухтомник, чрезвычайно актуальна и важна для России. Именно парламентаризм обеспечивает демократизацию общества и открывает пути для развития современного государства (это положение в очередной раз подтверждается основательным исследованием Шейниса).
Перед нами страна на переломе (1985–1993), происходившем, как и все предыдущие, по принципу «до основанья, а затем…». И точно так же, как и во все предшествующие годы, в этот период действовал закон «повторяемости русской истории», о которой писал еще Василий Ключевский. Речь идет о законе, в полной мере касающийся и эволюции российского парламентаризма.
Эпоха перелома, включая множество сопутствующих ей событий, рассмотрена в различных ее аспектах. Но для меня как непосредственного очевидца событий особый интерес представляет та часть монографии, в которой речь идет о горбачёвской перестройке. С большинством рассуждений Шейниса, его аргументов и выводов по конкретным вопросам я согласен. Однако некоторые утверждения и фразы Виктора Леонидовича, человека близкого мне по духу и во многом – по политическим взглядам, тем не менее, вызывают удивление. Например, такая его оценка советской эпохи, как «исторический провал [продолжительностью] в 70 лет», – это, несомненно, либо дань конъюнктуре, либо проявление предубеждений, которые неуместны в серьезном историческом исследовании и противопоказаны ученому. Декларация о государственном суверенитете РСФСР трактуется автором как инструмент, позволивший «пересилить партийно-государственные структуры в масштабе СССР» (т. 1, с. 23). Полагаю, что если это и так, то лишь отчасти. Историческое значение знаменитой Декларации в том, что она положила начало процессу разрушения и в конечном счете вылилась в неблаговидную акцию по уничтожению союзного государства, приведшую к чрезвычайным и трагическим последствиям.
Шейнис, увлекаемый «парламентской» логикой событий, безусловно, важной для раскрытия темы, невольно нарушает баланс в определении движущих сил реального процесса. Складывается впечатление, что перемены происходили под давлением извне – со стороны «масс», над которыми надстраивались организованные формы нарастающей оппозиции, некие безличные структуры, обозначаемые автором как «реформаторская часть», «реформаторы у власти» или просто «руководство». Я, как бывший помощник Михаила Горбачёва по международным вопросам и верный его соратник, непосредственно наблюдавший за деятельностью руководителя страны и знавший его намерения и «потаенные» мысли, никак не могу согласиться с таким изображением хода перестройки. (Кстати, автор довольно нелестно отзывается об этой моей роли, хотя Эдуард Шеварднадзе, на которого Шейнис также ссылается, рассматривает нашу совместную с Горбачёвым работу как весьма доброе сотрудничество.) На самом деле все шло сверху вниз, от Горбачёва лично. Он первым прибег к такому мощному средству, как гласность, для того чтобы разорвать закрепощавшие общество узы, явился инициатором всех главных, стимулирующих движение вперед перемен.
Конечно, на определенном этапе «дарованная» им свобода, воспринятая как вседозволенность, «обогнала» его самого. Проводимая Горбачевым внутренняя политика приобрела пассивный характер, скорее имело место простое реагирование на события и действия других. Но это не отменяет того факта, что первые четыре года – пока не начался процесс разрушения – движущей силой этой политики и ее формирующим началом был не кто иной, как Горбачев.
Анализируя ход событий, Виктор Шейнис описывает тактическую и стратегическую линию Михаила Горбачева со всеми ее зигзагами, ставит «плюсы» и «минусы» его конкретным действиям, его (неизбежному!) маневрированию и т. п. Должен, однако, заметить, что данная автором интерпретация зачастую не учитывает ни реальную связь событий, ни мотивы принимавшихся по инициативе Горбачёва решений. Думаю, непонимание Шейнисом истинной роли первого и последнего советского президента, скорее всего, обусловлено вполне объяснимым отсутствием полной информации о «кухне» горбачёвской политики. Факт тот, что, не будь Горбачёва, не было бы и перестройки, какими «железными» ни были бы объективные законы истории.
Шейнис аргументированно показывает, что система власти Советов потеряла свою эффективность и не могла в перспективе работать на демократию. Но и Горбачев понимал это с самого начала, даже вновь провозглашая лозунг «Вся власть Советам!». Тем не менее если бы в 1986–1988 годах он попытался в одночасье водворить в Кремль «британский парламент», то уже на другой день оказался бы «пенсионером союзного значения».
Сейчас многие (в том числе и из среды бывших сотрудников Горбачёва) с неимоверной легкостью утверждают, что они, дескать, все знали наперед и действовали бы на месте руководителя по-другому. Я ни в коем случае не отношу автора к разряду таких людей. Его книга представляет собой крупнейшее явление в политической науке. Для демонстрации самостоятельности своего мышления Виктору Шейнису нет нужды прибегать к такому «приему».
А.С. Черняев – помощник Генерального секретаря ЦК КПСС, впоследствии помощник президента СССР по международным делам (1986–1991).
