За последнюю четверть века во Франции,
как и во всем мире в целом, произошли масштабные перемены, давно
ожидавшие серьезного интеллектуального осмысления. И вот перед нами
книга о современной Франции, подготовленная авторским коллективом
во главе с доктором исторических наук Ю.И. Рубинским –
руководителем Центра французских исследований Института Европы РАН,
основателем политологической школы в отечественном франковедении.
Его научные заслуги отмечены Французской академией (премия Гизо), а
также правительством Франции (высшая – Командорская – степень
ордена Академических пальм). В течение 18 лет – с середины 1970-х
до середины 1990-х годов – Юрий Рубинский, будучи первым советником
посольства СССР, а затем России в Париже, непосредственно наблюдал
за переменами, происходившими во Франции на исходе XX столетия.
Другие авторы книги – Т.В. Белик, Ю.В.
Дубинин, И.С. Новожёнова, Е.О. Обичкина, А.Л. Семёнов, С.М.
Фёдоров, Г.Н. Черников – тоже далеко не новички в изучении
социально-политических и экономических проблем современной Франции.
Высокий профессиональный уровень авторского коллектива стал залогом
успеха проведенного научного исследования.
Хронологическим рубежом, разделяющим два
основных этапа в послевоенной истории Франции, может считаться
середина 1970-х. Период между 1945 и 1975 годами во французской
политической литературе нередко называют «славным тридцатилетием»,
когда страна буквально возродилась после потрясений Второй мировой
войны, кризиса партийно-парламентской системы Четвертой республики
и крайне болезненного процесса деколонизации. Начавшаяся на рубеже
1940–1950-х модернизация ускорилась с установлением Пятой
республики, когда Франция явила миру одну из лучших моделей
социальной рыночной экономики. При активном участии государства в
производственном процессе (дирижизм), в административном
регулировании трудовых отношений, а также в создании самой
передовой по тому времени системы социальной защиты, основанной на
перераспределительном принципе, были обеспечены высокие темпы роста
ВВП: 4,6 % в 1949–1969 и
6,6 % в 1969–1973 годах (с. 103). Это позволило уже к началу 1970-х
коренным образом обновить производственную структуру, причем в
условиях полной занятости. Объем производства и услуг,
покупательная способность и жизненный уровень французов в период с
1946 по 1974 год возросли в четыре раза (с. 8).
Дела в экономике шли столь хорошо, что в
1969-м президент Жорж Помпиду провозгласил национальной задачей
превращение страны к началу XXI века в экономического лидера
Европейского сообщества (с.
105). Наряду с экономической демонстрировала свою эффективность и
политическая система Пятой республики, которую оппоненты Шарля де
Голля поначалу называли авторитарно-диктаторской и бонапартистской.
Широкие полномочия исполнительной (прежде всего президентской)
власти, зафиксированные в Конституции 1958 года, не ослабили
французскую демократию, как предсказывали левые. Напротив, они
укрепили и стабилизировали ее.
Конституция Пятой республики действует
уже почти 50 лет, претерпев лишь незначительные изменения.
Единственной, по сути, важной модификацией Основного закона стало
сокращение семилетнего президентского мандата до пяти лет,
осуществленное по инициативе президента Жака Ширака в 2000-м. Это
решение было продиктовано желанием минимизировать издержки так
называемого «сожительства» (cohabitation), когда президент и
парламентское большинство, а, следовательно, и правительство по
результатам не совпадавших по срокам легислатур оказывались в
противоборствующих политических лагерях: левый президент и правый
премьер-министр и наоборот (сс. 295–301). Итоги последних
президентских и парламентских выборов-2007, на которых (в обоих
случаях) победу одержала одна и та же политическая сила, доказали
правильность принятого Шираком решения.
В условиях биполярного мира, где правила
игры устанавливались двумя сверхдержавами – США и СССР, Франция,
руководимая в 1958–1969 годах генералом де Голлем, впервые со
времени окончания Второй мировой войны заговорила «собственным
голосом», сумев заставить считаться с ее интересами и Вашингтон, и
Москву. Умелое сочетание твердости и гибкости в отстаивании
национальных интересов позволяло Франции в 60–80-е годы прошлого
века достаточно эффективно решать стоявшие перед страной проблемы в
области международной политики.
Политическому руководству Франции, будь
то центрист Валери Жискар д’Эстен, социалист Франсуа Миттеран либо
неоголлист Жак Ширак, оставалось лишь следовать (с теми или иными
идеологическими коррективами) оправдавшему себя традиционному курсу
на совершенствование французской модели социального государства, а
на международной арене – сочетать атлантическую солидарность с
попытками отстаивать собственные интересы. Но, как выяснилось со
временем, они не смогли (либо не успели) адекватно оценить новые
вызовы, перед которыми оказалась Франция на рубеже двух
столетий.
Между тем за фасадом внешнего
благополучия Пятой республики обнаруживались всё более острые
экономические проблемы, «тянувшие» за собой все остальное. По
мнению авторов рецензируемого труда, первые тревожные признаки
«застоя» во французской экономике проявились уже в середине 1970-х.
В дальнейшем они привели к затяжному кризису, знаменовавшему
окончание «славного тридцатилетия» и наступление эпохи тревожных
испытаний, которой суждено было продлиться не менее 30 лет.
Непосредственные причины нового «длинного цикла» авторы монографии
связывают с двумя «нефтяными шоками» – 1973 и 1979 годов. Авторы
также выявили и проанализировали более глубокие причины, связанные
с научно-технической революцией, прежде всего в области
информатики, с обострением конкурентной борьбы на мировых рынках,
особенно со стороны некоторых объединений и развивающихся стран с
гораздо более низкими издержками производства (АСЕАН, Индия,
Китай). Но самое главное – французская социальная модель все
труднее вписывалась в начинавшийся процесс глобализации и перехода
наиболее развитых стран так называемого «золотого миллиарда» – США,
Японии, государств Евросоюза – от промышленной стадии развития к
постиндустриальной (сс. 105–106).
На обломках отвергнутой неокейн-сианской
модели в англосаксонских странах происходила «консервативная
революция», основанная на принципах неолиберализма: минимизация
государственного вмешательства в экономику, монетаристская
бюджетно-финансовая политика, свертывание перераспределительной
системы социального страхования. Со всей очевидностью обнаружилось,
что Франция стала заметно отставать от своих соседей и партнеров по
Европейскому союзу. Роль экономического лидера ЕС перешла к ФРГ,
сумевшей, в отличие от своей соседки, провести ряд жестких реформ и
в результате модернизировать собственную социальную рыночную
экономику.
Франция же упорно продолжала держаться
за национальную модель экономики, год от года теряя позиции в
конкурентной борьбе. Среднегодовые темпы роста французской
экономики на рубеже XX и XXI веков снизились вдвое – до 1,5–2 %.
Под тяжестью налогов и обязательных выплат в фонды соцстраха
происходил отток капиталов, квалифицированных кадров и целых
предприятий за рубеж. Хронический дефицит бюджета, а с 2003-го и
торгового баланса имел следствием разбухание государственного
долга, достигшего 65 % объема ВВП. Финансово-экономические
неурядицы сопровождались накоплением и обострением социальных
проблем, главной из которых стала – особенно среди молодежи –
безработица, охватившая 8,5–10 % трудоспособного населения. Эта
устрашающая цифра вдвое превышала соответствующие показатели в США
и Японии.
Проблему занятости, по мнению авторов
рецензируемой книги, усугубляет неэффективность французской системы
образования, не способной обеспечить должную социальную мобильность
и демократизировать формирование элит на фоне сохраняющегося
значительного разрыва между доходами верхушки общества и его
«низами». Напряженность во французском обществе подогревается
вследствие нерешенных проблем иммиграции, составляющей ныне около 6
млн человек, то есть примерно 10 % всего населения Франции (гл. 2),
а также проблемы «отцов» и «детей»: обеспечение равного доступа
молодежи на рынок труда и пр.
Сложность ситуации неоднократно
напоминала о себе чередой социально-политических кризисов и
массовых беспорядков: май 1968-го, декабрь 1986-го, октябрь –
ноябрь 2005-го, весна 2006-го, весна 2007-го (гл. 3). Кризисы и
беспорядки в ряде случаев имели серьезные политические последствия.
Студенческая революция (май – июнь
1968 г.), по существу, предопределила уход Шарля де Голля, а бунт
арабской молодежи в пригородах Парижа (осень 2005 г.) перечеркнул
политическую карьеру тогдашнего премьер-министра Доминика де
Вильпена, которого Жак Ширак видел своим преемником.
Нельзя сказать, что сменявшие друг друга
правительства не сознавали серьезности наметившихся негативных
тенденций в социально-экономическом развитии Франции. Они
неоднократно предпринимали попытки исправить положение, прилагая
усилия, в частности, к тому, чтобы реформировать убыточную систему
социальной защиты. Но всякий раз эти попытки наталкивались на
решительное сопротивление, нередко принимавшее форму открытых
столкновений между государством и гражданским обществом.
Значительное число (несколько миллионов) «иждивенцев» не проявляли
ни малейшего желания поступиться хотя бы частью социальных
благ.
Тревожной тенденцией общественных
настроений во Франции на протяжении двух последних десятилетий
стало разочарование многих французов результатами деятельности как
левых, так и правых правительств, что вело к растущему абсентеизму
или протестному голосованию – за социал-популистские либо
националистические лозунги. Примером последнего рода реакции
общества стал неожиданный для многих выход лидера крайне правых
Жана-Мари Ле Пена во второй тур президентских выборов 2002
года.
Политическое развитие Франции, начиная с
1970-х, выявило устойчивую тенденцию к преодолению традиционной для
этой страны чрезмерной многопартийности, ослаблявшей всю систему
власти. На смену многопартийности пришла биполяризация
партийно-политических сил, нашедшая выражение в регулярной ротации
у власти двух основных партий левого и правого центра –
неоголлистов и социалистов. Авторы книги связывают эту тенденцию с
глубокими сдвигами в социальной структуре французского общества,
ядро которого – средний класс – составляют теперь уже не столько
собственники, как было прежде, сколько наемные работники,
включенные, благодаря высокому уровню профессиональной подготовки,
в современный сектор экономики (гл. 6).
На исходе XX столетия Франция
столкнулась с серьезными трудностями и на международной арене.
«Конец “холодной войны”, распад СССР, объединение Германии,
вызвавшие крушение биполярного мира, – отмечает Юрий Рубинский, –
выбили почву из-под внешнеполитической стратегии де Голля и его
преемников, которым долгое время удавалось успешно компенсировать
ограниченные материальные возможности Франции за счет гибкого
дипломатического маневра, роли привилегированной посредницы между
Западом и Востоком, Севером и Югом» (с. 9). Внешней политике
Франции последней трети XX – начала XXI века посвящен в книге целый
раздел.
В 1990-е годы предметом бурной
дискуссии, продолжающейся по сей день, стали новые тревожные
тенденции в социально-экономическом развитии Франции, начавшей
серьезно отставать по ряду показателей (прежде всего по размеру
ежегодного наличного валового дохода семьи) не только от Германии и
Великобритании, но и от таких ее европейских партнеров, как
Бельгия, Дания, Нидерланды, Норвегия и Швейцария. Если обобщить
суть этих дискуссий, то, как отмечается в книге, можно выделить две
противоборствующие позиции. По утверждению «деклинистов» (от фр.
dОclin – упадок), Франция упорно цепляется за изжившую себя
социально-экономическую модель эпохи «славного тридцатилетия» и
идет к очевидному упадку и утрате позиций по «всем азимутам».
Противники же «деклинистов» доказывают, что достижения Франции
намного перевешивают трудности, которые есть не что иное, как
издержки перехода к более высокой постиндустриальной стадии
развития. Надо сказать, что число оптимистов среди политологов и
экономических экспертов, размышляющих над будущим Франции,
превышает число пессимистов.
Авторы также не разделяют мрачных
прогнозов «деклинистов». Во введении к книге Юрий Рубинский
справедливо обращает внимание на то, что спор о будущем Франции не
является чем-то принципиально новым. «Он регулярно вспыхивал после
крупных событий, коренным образом менявших внутреннюю ситуацию в
стране и в мире, заставляя искать новые подходы к проблемам
экономики, социальной жизни, внутренней и внешней политики. Так
бывало, в частности, после поражений Франции в 1870 и 1940 годах, в
ходе затяжной депрессии 30-х годов, потери второй в мире
колониальной империи в 50-х годах XX века, когда честолюбивые
притязания французов на политическое лидерство в Европе и
культурное в мире сменялись беспощадной самокритикой, доходящей до
утраты веры в будущее своей страны» (с. 9).
Эта последняя по времени дискуссия,
достигшая широкого размаха в 1990-е, безусловно, встряхнула
французское общество, осознавшее необходимость перемен. Конечно,
для левой части электората пути выхода из застоя видятся иными,
нежели для правых. Но желание обновления было и остается общим для
всех французов.
Вспоминаю свои встречи двухлетней
давности в Париже с моим другом – бывшим журналистом, традиционно
голосующим за правых. Тогда, в 2005 году, в правом лагере
разворачивалась борьба между двумя претендентами на роль преемника
Жака Ширака – Домиником де Вильпеном и Николя Саркози. Мой друг,
воздавая должное утонченному аристократизму и интеллекту первого,
вместе с тем заметил: «К сожалению, как политик он не более чем
клон старика Ширака, который всем надоел. А Франция, как никогда,
нуждается в переменах. В этом отношении предпочтительнее
Саркó».
Здесь важно сделать одно добавление. Мой
друг в социальном отношении типичный «иждивенец» – пенсионер,
пользующийся всеми благами социального обеспечения эпохи «славного
тридцатилетии» (бесплатная операция
на сердце, бесплатные процедуры диализа и т. д.). Тогда я подумал:
если так настроен старый голлист, то что же думают более
молодые?..
Президентские выборы-2007, прошедшие при
рекордном с 1981-го участии зарегистрированных избирателей (84,8
%), со всей очевидностью показали, чего желают французы, а именно
перемен, хотя и понятно, что они чреваты рисками для социальной
стабильности в стране. Окончательный переход Франции от исчерпавшей
себя модели к новой, контуры которой еще не определились полностью,
займет, по мнению авторов рецензируемой книги, минимум полтора –
два десятилетия. «Успех его, – подчеркивается в книге, – решающим
образом зависит от согласия среди самих французов относительно
характера и темпов модернизации экономики, государственных
институтов, внутренней и внешней политики, а главное – от ее цены
для каждой из социальных категорий, составляющих французское
общество» (сс. 603–604).
Как бы то ни было, но при всех
накопившихся и не решенных на сегодняшний день проблемах Франция
вступила в XXI столетие как полноправный член элитарного клуба
наиболее развитых государств планеты. В 2004 году она занимала по
объему ВВП (2 трлн долларов) пятое место в мире после США (11,7
трлн), Японии (4,6 трлн), Германии (2,7 трлн), Великобритании (2,2
трлн) и четвертое-пятое по удельному весу в мировой торговле (5,2 %
по экспорту, 4,7 % по импорту товаров и услуг). По продажам
вооружений Франция уступает лишь США и России, по сбыту продукции
агропромышленного комплекса – только США. Франция прочно лидирует в
Евросоюзе в таких ключевых отраслях, как атомная энергетика,
авиакосмическая промышленность, скоростной железнодорожный
транспорт, сельское хозяйство, строительство, высокая мода, туризм
(с. 89).
«Анализ демографической динамики,
проблем иммиграции и молодежи, экономики, общества, внутренней и
внешней политики Франции начала XXI века позволяет сделать вывод о
том, что шансы страны и впредь успешно играть роль одной из ведущих
европейских держав с мировой ответственностью не вызывают сомнений,
– подчеркивает руководитель
авторского коллектива Юрий Рубинский. – Несмотря на множество
проблем, связанных с незавершенностью процесса постиндустриальной
модернизации и поисками новой модели общества, по-новому сочетающей
национальную специфику с закономерностями мирового развития,
Франция может с уверенностью смотреть в будущее» (с. 608).
Полностью разделяя этот вывод, остается
лишь повторить сказанное в самом начале. Читатели получили в свое
распоряжение ценную книгу, позволяющую понять существо проблем,
стоящих перед Францией на заре XXI столетия.
Петр Черкасов
