«Крым как никогда хочет домой. В ту Россию, которую он, может быть, плохо себе представляет, в которой он никогда не жил, но которая кажется ему ближе и понятней, чем неисповедимые пути запутавшихся украинских политиков». Это не мигом устаревшее открытие из текста, не успевшего в набор между референдумом в Крыму и выступлением В.В. Путина в Георгиевском зале.
Это цитата из моей собственной статьи «Почему Крым хочет домой» семилетней давности, в разгар очередного политического кризиса на Украине.
Половину Моисеева срока таких же, как мы, русских людей приучали на Украине к жизни в пустыне. Ну вот, кажется, и всё. Предсказания сбылись, наши с Крымом цели достигнуты. Больше не придется отводить глаза, отвечая в Севастополе на вопрос: «Когда же вы заберете нас в Россию?». Северный полюс позади и впору, как у Высоцкого, испытывать легкую зависть к «тем, у которых вершина еще впереди». И быть снисходительным к прорыву на ведущие телеканалы патриотов, вспомнивших о Крыме значительно позже Лужкова и чуть раньше Собянина.
Отчего же средь шумного бала неспокойно на душе?
Ах ну да, скажет догадливый читатель — из тех, кто изучал историю по Фандорину и пел с Макаревичем на кухне мнимые «песни протеста». Санкции и убытки. Сланцевая Европа заставит Россию задохнуться собственным газом. Смерть под парусом: трагическая невозможность для депутата Слуцкого сопредседательствовать в Парламентской ассамблее Совета Европы. Мрачный полуостров — «черная дыра» в российском бюджете, — из прелестной пушкинской Тавриды на глазах превращающийся в место будущей ссылки «могучей кучки» абонентов Библиотеки иностранной литературы.
Take it easy.
Всё это, как сказал старый мудрый еврей, уже было, было. И не только после пятидневной войны в 2008-м, но и в войну 1812 года, когда родная мать Александра I от лица всего впечатлительного высшего света требовала от сына немедля капитулировать «перед всей Европой». Известен ответ: «Я лучше стану императором камчадалов, чем подпишу мир с Наполеоном в Москве». В советских школах, правда, ограничивались цитированием Кутузова и Льва Толстого.
Меня беспокоят две вещи, куда более серьезные.
Что будет с Востоком Украины, а значит, и со всей Украиной, откуда теперь ушел домой Крым? Как сделать так, чтобы не дать полутора миллионам крымчан, выбравшим 16 марта Россию, в будущем ни на минуту не усомниться в своем выборе?
У людей, стоящих на площадях русских городов Востока Украины, нет позади кораблей Черноморского флота и вида на Графскую пристань. Что, может быть, гораздо важнее: у них нет теперь, да и никогда не было, по-настоящему права голоса — ни на враждебном им телевидении, ни в зале, где собираются, если собираются, запуганные или перекупленные депутаты их городов и областей.
Ни один областной совет, кроме Луганского, не решился назвать власть в Киеве незаконной, никто, как в Севастополе, не узаконил своим решением «народного мэра» или губернатора. Стихийных вожаков подкарауливают в подъездах, бьют в подворотнях и свозят на расправу в «мать городов русских», колонизованную под портретом Степана Бандеры.
Если так пойдет и дальше — ни на какую федеративную реформу, предоставляющую регионам Украины возможность жить своим умом, власти в Киеве подвигнуть не удастся. По крайней мере, на нынешнем этапе. А что это значит? Это значит, что эксперимент по выращиванию истерической «антироссийской политической нации» на Украине получает шанс. Тем более что на русский Крым, как на отрезанный ломоть, западные культуртрегеры теперь могут не делать поправку.
«Правый сектор» объявил о наборе «русского легиона», Совет национальной безопасности и обороны — о предложениях ввести визовый режим с Российской Федерацией.
Русские на Украине — тонкость, достойная отцов-иезуитов, и прежде считались говорящими не на русском языке, а на «российской мове». Теперь русских натаскивают ненавидеть «российских».
Не хочу преувеличивать способности и возможности временщиков, которые соревнуются между собой за право быть самым главным врагом России. Очень надеюсь, что самых рьяных из них не минует дальняя дорога в казенный дом.
Но спокойная жизнь в России и в Крыму, который подтвердил свою принадлежность к России, не может быть достигнута за счет самоустранения от поддержки верящей в нас Восточной Украины. И если государство отвлечено на тот же Крым и другие задачи и не может поставить работу с остальными соотечественниками на Украине во главу угла, значит, мобилизованным должно считать себя, не смейтесь, гражданское общество. Дошел черед до триариев. В этом пункте первая из поставленных проблем — помощь в предотвращении скатывания сегодняшней Украины к вчерашней Грузии — смыкается со второй: достойны ли мы сделанного Крымом выбора?
Ни один журналистский союз в Москве и России до сих пор не сказал ни одного слова в поддержку закрываемых на Украине СМИ или коллег-журналистов, подвергаемых преследованиям, уже эмигрировавших в Россию или собирающихся это сделать. Простые люди шлют медяки в созданный нами фонд «Мы все — «Беркут» — не откликнулся ни один олигарх, а главный редактор одной из крупных газет не постеснялся запросить за публикацию нашего обращения сумму, которую он взимает за объявления об оказании интимных услуг.
Бюрократы готовятся постричь Крым и Севастополь под одну гребенку, а дельцы — продать доверчивым крымским туземцам стеклянные бусы и сломанные ружья.
Этого не будет. Присоединение Крыма и Севастополя — повод к тому, чтобы сделать Россию лучше, чем она есть. Всем, кого это прямо касается: «Не обижайтесь. Мы вас предупредили».
| Известия
