Статья опубликовано на сайте журнала Foreign Affairs
Пока Запад ищет адекватную политику реагирования на непрекращающуюся агрессию на Украине, американским и европейским политикам следовало бы перечитать знаменитую статью «Х» Джорджа Ф. Кеннана, изданную в июльском номере Foreign Affairs за 1947 год. Доводы Кеннана в пользу сдерживания России звучали убедительно не только в то время, но кажутся актуальными и в наши дни.
Главный тезис Кеннана заключался в том, что «политическое лицо советской власти, каким мы его сегодня знаем, – это продукт идеологии и обстоятельств». С одной стороны, существовал мессианский марксизм, опиравшийся на манихейское мировоззрение и обещавший социалистическому пролетариату победу над капитализмом. С другой – искренняя вера во враждебность окружающего мира, и этим антагонизмом оправдывалось стремление российских властей к абсолютной власти у себя на родине.
Политические последствия «идеологии и обстоятельств» были двоякими. Во-первых, советской России приходилось думать об экспансии, поскольку этого требовала идеология. Но, во-вторых, ничто не вынуждало ее осуществлять срочную и безусловную экспансию. Скорее наоборот, как подчеркивал Кеннан. Он писал: «Ее политические действия – это непрерывно текущий поток в направлении поставленной цели, если ничто не застопоривает его движение. Прежде всего, она озабочена тем, чтобы заполнить все уголки, ложбинки и расщелины, доступные ей в бассейне мировой силы и власти. Но если на ее пути встречаются непреодолимые препятствия, она принимает это философски и подстраивается под них.
В своей статье Кеннан вывел логические последствия поведения Советов для Запада. Во-первых, западная политика должна быть «не менее целеустремленной, многовариантной и изобретательной, чем политика самого Советского Союза». В частности, «давление Советов на свободные институты западного мира можно сдерживать бдительным и ловким применением контрмер в ряде постоянно смещающихся географических и политических точек, соответствующих сдвигам и маневрам советской политики, которые невозможно дезавуировать или заретушировать».
На самом деле сдерживание – это не только «контрмеры», подчеркивал Кеннан. Немаловажное значение имело и то, что сегодня мы называем «мягкой силой»: Соединенные Штаты, писал он, должны «производить определенное впечатление на все народы мира. То есть, надо быть страной, знающей, что ей нужно, успешно решающей внутриполитические проблемы, справляющейся с обязанностями мировой державы, и имеющей духовную жизнеспособность, чтобы не сдавать своих позиций среди бурных идеологических течений времени».
В конце концов, писал Кеннан в заключении, сочетание слабостей, присущих советской системе, и сдерживания, «приведет в действие силы и тенденции, которые будут способствовать либо полному распаду советской власти, либо ее постепенной коррозии. Ибо ни одно мистическое, мессианское движение – и, в частности, то, в котором участвует Кремль – не может бесконечно переносить разочарования. Рано или поздно, оно, так или иначе, приспособится к логике такого положения вещей».
Хотя Кеннан анализировал истоки поведения Советского Союза, он фактически приравнивал СССР к России, советских лидеров – к российским, а поведение Советов – к поведению России. Вот почему, и это вовсе неудивительно, его анализ оказывается поразительно актуальным применительно к путинской России.
Да, идеология сегодня другая. Никто в путинском окружении не верит в марксизм. Но превосходство России и российской цивилизации – тесно связанные между собой ценности, как и вера во враждебность Запада и в то, что стране нужен сильный лидер, такой как Путин, для утверждения величия России и противодействия влиянию Запада.
Стремление к абсолютной власти у себя на родине – тоже знакомое явление. Со времени своего первого появления на российской политической арене в 1999 г. Путин старательно конструирует крайне централизованный, авторитарный режим, на вершине которого стоит он сам. Культ личности Путина подчеркивает его незаурядную мужественность и его контроль над обожающей его общественностью. Путинский режим – уже не просто авторитарный режим во главе с нехаризматичным, сексуально непривлекательным правителем, не имеющий глобальной идеологии. По своей структуре и тональности нынешний режим Путина все больше напоминает фашистские режимы давно минувших лет.
Подобно Советскому Союзу, путинская Россия подпитывает антагонизм с Западом и, подобно СССР, она стремится к экспансии, но не к «немедленной и безусловной экспансии», которая не ставит перед собой цели «смести непреодолимые барьеры». Никто сегодня реально не может угрожать России: НАТО переживает упадок, Европа сокращает военный бюджет, а США отвлекаются на решение ближневосточных проблем и внутриполитических задач. Но неоимперская идеология Путина и его положение всемогущественного российского лидера требует собирания бывших имперских территорий.
Последствия анализа Кеннана для Запада не менее актуальны сегодня. Для начала Соединенным Штатам и Европе необходимо понять, что «Москва никогда не сможет искренне согласиться с общностью целей между Советским Союзом и державами, которые считаются капиталистическими». Во-вторых, путинской России «можно успешно противодействовать не спорадическими действиями, представляющими сиюминутные причуды демократического мнения, но лишь с помощью осмысленной, долговременной политики, проводимой противниками России». Другими словами, Западу давно уже пора отбросить иллюзии относительно Путина и его режима и разработать серьезную, последовательную и долгосрочную политику реагирования на российский экспансионизм.
И это, конечно же, означает сдерживание. В сегодняшних реалиях передовым фронтом сдерживания являются нероссийские государства, находящиеся на потенциальном пути российской экспансии. Если смотреть на вещи в этом свете, то разделенная Украина играет ту же роль в сегодняшней стратегии сдерживания, что и разделенная Германия в прошлом. Следовательно, Украина должна стать получателем аналогичной финансовой, политической и военной помощи. Финляндия, Швеция, Эстония, Латвия, Литва и Молдова, а, возможно, также Беларусь и Казахстан – должны стать теми точками, в которых нужно также оказывать противодействие в виде усиленной военной помощи. В этом случае цель должна заключаться не в том, чтобы уменьшить силу и влияние России, а в том, чтобы не допустить ее экспансию в нероссийские постсоветские государства.
Главный стержень сегодняшней политики сдерживания – ограничить способность России использовать в качестве оружия энергетику. Приостановка строительства газопровода «Южный поток», снижение зависимости Европы от российского газа и нефти и помощь Украине в реформировании энергетической отрасли – вот главные столпы сдерживания. Последняя, но немаловажная мера – это санкции как разновидность минимизации экономической мощи России. От санкций нельзя отказываться – напротив, их нужно усиливать, если потребуется.
США и Европа должны также работать над тем, чтобы их мягкая сила была более привлекательной. Если они утверждают, что выступают за демократию, права человека и «европейские ценности», им нужно активно продвигать их. Особенно в тех местах, куда Россия стремится совершить экспансию. Именно там западные ценности могут пустить глубокие корни, что необходимо для самого их существования. Но если они будут вводиться непоследовательно, то обнаружат свою несостоятельность и поверхностность.
Последний, но не менее важный момент: Западу нужно быть готовым дать Путину возможность сохранить лицо в случае его отказа от агрессивного поведения: «Непременное условие успешного взаимодействия с Россией, – писал Кеннан, – в том, что иностранное правительство должно в любое время оставаться хладнокровным и собранным, и его требования к российской политике должны выдвигаться таким образом, чтобы оставлять для России путь для выполнения условий Запада открытым, но так, чтобы престиж России при этом не снижался». Если суммировать все вышесказанное, то контрмеры плюс мягкая сила плюс готовность к компромиссу – это лучшая разновидность политики сдерживания, будь то в 1947 или в 2014 году.
Меры Запада, способные помочь России сохранить лицо, могут быть разными: от приглашения Путину участвовать на равных в международных переговорах до стремления к сотрудничеству с Россией в разрешении конфликтов, бушующих в Ираке и Сирии и согласия на ограничение расширения НАТО. Естественно, Запад не может питать никаких иллюзий по поводу «искреннего принятия общности целей», и ему придется настаивать на принципе «ты мне – я тебе» и на контроле выполнения взятых обязательств, прежде чем протягивать России оливковую ветвь. Это может стать настоящим вызовом. В свете нарушения Путиным Будапештского меморандума 1994 г. о гарантиях безопасности, его противоречивых объяснений аннексии Крыма и его постоянного отрицания присутствия российских войск на востоке Украины, Западу придется настаивать на том, что пожелания России будут рассмотрены лишь в случае поддающихся контролю и измерению изменений в поведении на международной арене.
Оптимизм Кеннана относительно будущего также сегодня уместен. Благодаря западным санкциям и общей стагнации российской экономики, путинская Россия быстро приближается к беспросветному загниванию. Фашистский режим, построенный Путиным, страдает от патологий, присущих таким государствам: повсеместной коррупции, чрезмерной централизации власти, неэффективности и недееспособности, а также строительства бюрократической империи. При условии сдерживания можно либо ускорить этот упадок, либо стимулировать подлинные реформы, как предполагал Кеннан.
Неизбежное угасание культа Путина (в конце концов, стареющие лидеры не могут поддерживать харизму мускулистых мачо) приведет, как Кеннан также предсказывал, к началу борьбы за власть: «Всегда сохраняется возможность того, что очередная передача может произойти тихо и незаметно, без сильного резонанса и последствий. Но опять-таки возможно, что вопросы, стоящие на кону, могут …поколебать советскую власть до самого основания». Мудрая, последовательная и неуклонная политика сдерживания может привести к тому, что, когда путинский режим будет потрясен до основания, итог будет благоприятен для россиян, их угнетенных соседей и всего мира.
