Всякое государство жизнеспособно лишь тогда,
когда может осуществлять те задачи, которые
ставит ему географическая природа его территории.
Николай Трубецкой
В сегодняшних дебатах о повороте России на Восток и основных приоритетах ее внешнеэкономической политики важно помнить о русской экономической мысли прошлого века, актуальность и достоинство которой еще предстоит по-настоящему раскрыть. Важный вклад в обсуждение проблематики трансконтинентальных альянсов и экономического взаимодействия между Европой и Азией внесла возникшая почти век назад теория евразийства, согласно которой в основе развития России должно лежать то, что отличает ее от других стран, а именно – география, история, культурные и экономические особенности. Добиться успехов в экономике Россия может за счет своего географического положения между Европой и Азией по мере нарастания взаимодействия между этими двумя центрами глобальной экономики.
Однако экономическое наследие евразийцев заключается не только призыве к «повороту России на Восток», оно намного более многогранно и включает в себя важные и для сегодняшнего дня суждения о роли государства и частного сектора в экономике, о моделях экономического развития и возможности их использования Россией, о планировании в процессе модернизации экономики. Особое место занимает геоэкономика и обсуждение контуров евразийской и мировой экономической интеграции. Многие аспекты сегодняшнего геоэкономического мира, в том числе необходимость эффективных транспортных коридоров на евразийском пространстве, которые могли бы конкурировать с океаническими маршрутами, были предвосхищены основателями евразийства.
«Особые миры» Николая Трубецкого
Экономические позиции одного из основоположников евразийства Николая Трубецкого отражены в работе «Мысли об автаркии», в которой выдвигаются чрезвычайно актуальные тезисы относительно геоэкономического устройства мировой экономики. Автор вводит понятие «особого мира», которое можно рассматривать как аналог современного регионализма и мегарегионализма, при этом постулируется приоритетность регионализма по отношению к национальным государствам в выстраивании целостной/завершенной экономической системы. Вместо экономической системы национальных государств Трубецкой пишет о системе «особых миров»/регионов как основных элементах мирового хозяйства: «До сих пор доказывали выгодность автаркического хозяйства для данного государства. Между тем, по моему мнению, речь должна идти о преимуществах системы автаркических миров как особой формы организации мирового хозяйства».
Трубецкой во многом предвосхищает двойственность региональных интеграционных группировок, отмечая, с одной стороны, относительную закрытость этих образований по отношению к третьим странам, а с другой – необходимость открытости экономики для составляющих «особый мир» государств: «В пределах государства, не представляющего собой “отдельного мира”, автаркическое хозяйство (точнее, попытка ввести таковое) невыгодно и вредно не только экономически, но и политически, при том не только для самого государства, но и для его соседей». Еще почти сто лет назад, задолго до работ Манделла о теории оптимальных валютных зон и современных теорий о «естественных/равновесных интеграционных группировках», Трубецкой отмечает важность равновесности и стабильности региональных интеграционных группировок на основе фундаментальных факторов экономики, истории и культуры: «Основной плюс автаркии – ее неизменность, гарантирующая мирное сожительство внутри и вовне, возможна лишь при том условии, если области, объединенные в особый мир, спаяны друг с другом не только экономикой, но и историей (“общностью судьбы”), цивилизацией, национальными особенностями и национальным равновесием…». Трубецкой также говорит о важности взаимодополняемости во взаимодействии регионов и интеграционных группировок, что опять же созвучно современным представлениям об эффективности взаимодействия и целесообразности интеграции между отдельными региональными системами.
Другими словами, составные части «особого мира» для сохранения равновесности не должны характеризоваться высокими уровнями неравенства и разрывов в развитии, что отличает как современное мировое хозяйство, так и мировую экономику времен первых евразийцев, но в то же время Трубецкой ратует за многополярный/многотипный мир «особых миров»: «Современная форма организации мирового хозяйства предполагает единый тип цивилизации [конец истории и конвергенция моделей развития в условиях глобализации. – Авт.], но весьма различные жизненные стандарты (социальное неравенство). Система автаркических миров, наоборот, будет многотипна в отношении цивилизаций и в то же время одностандартна в пределах каждого автаркического мира».
Фактически картина мира Трубецкого – это дивергенция различных экономических моделей, сосуществование региональных и мегарегиональных систем, так называемых «особых миров». В этом плане экономическая обособленность или автаркия рассматривается евразийцами как способ достижения большей самостоятельности в определении оптимального пути экономического развития, который сообразуется с приоритетами «особого мира»: «автаркия экономически и политически выгоднее и дает больше гарантий для счастья человечества, чем система “мирового хозяйства в общем котле”». Евразийская картина мирового хозяйства и внешнеэкономическая политика трактуются с позиций регионализма или «особых миров» Трубецкого – отсюда двойственная позиция по отношению к автаркии и процессу глобализации в «общем котле»: открытость отдельных стран и регионов для формирования своего «особого мира» и в то же время относительная закрытость «особых миров» во взаимодействии друг с другом.
Петр Савицкий: континентальная интеграция и транспортные коридоры
Основоположник экономического учения евразийства Петр Савицкий в своем труде «Континент-океан (Россия и мировой рынок)» также указывал на неоднозначность фактора открытости экономики континентальных стран. Он отмечал в качестве опасностей и изолированность экономики в рамках отсталых экономических укладов, и возможную маргинализацию в условиях низкой конкурентоспособности при открытии экономики «Мировому океану»:
«Для стран, выделяющихся среди областей мира своей “континентальностью”, перспектива быть “задворками мирового хозяйства” становится – при условии интенсивного вхождения в мировой океанический обмен – основополагающей реальностью… При изолированности от мира – экономическая примитивность, связанная со строем “натурального хозяйства”… При вступлении в “мировое хозяйство” – неизбывная власть хозяйственно-географической “обездоленности”…».
В качестве основных групп стран согласно евразийцам на мировой арене конкурируют страны океанические и континентальные:
«Можно сказать, что в качестве господствующих принципов сферы международного и междуобластного обмена “океаническому” принципу не зависящего от расстояний сочетания хозяйственно-взаимодополняющих стран противостоит принцип использования континентальных соседств…».
При этом конкуренция во взаимодействии между океаническими и континентальными странами и регионами может сопровождаться потерей торговых и инвестиционных потоков для менее конкурентоспособных в пользу более успешных – в этом Савицкий предвосхитил процессы отклонения торговых потоков и потери Россией рынков целых регионов в 1990-е гг.:
«Для всего “океанического” мира есть полный расчет, чтобы континентальные страны безропотно приняли на себя бремя этой обездоленности, тем самым в распоряжение стран “океанического” круга поступят дополнительные продукты, возникнут дополнительные рынки для сбыта их собственных».
Для евразийцев в оценке относительной конкурентоспособности океанических и континентальных стран ключевую роль играют расстояния и транспортные издержки, и в этом отношении Савицкий отмечает более выгодное положение океанических стран в продвижении своей продукции на мировые рынки:
«Из разницы в размерах между издержками морских и сухопутных перевозок вытекает следующий вывод: те страны и области, которые по своему положению могут пользоваться преимущественно морским транспортом, в гораздо меньшей степени зависят, в процессах международного и междуобластного обмена, от расстояния, чем страны, обращенные в своей хозяйственной жизни преимущественно к перевозкам континентальным».
Пророческими и актуальными являются слова Савицкого относительно больших возможностей океанических стран по сравнению с континентальными по созданию своих интеграционных группировок (сегодня об этом свидетельствуют процессы, связанные с Транстихоокеанским и Трансатлантическим партнерствами):
«Океан един. Континент раздроблен. И потому единое мировое хозяйство неизбежно воспринимается как хозяйство “океаническое”, и в рамки океанического обмена неизбежно поставляется каждая страна и каждая область мирового хозяйства».
При анализе фактора расстояния Савицкий очень близко подходит к концепции «гравитационной модели», которая определяет торговое взаимодействие между странами на основе расстояния (обратно пропорционально), размера ВВП (прямо пропорционально) и таких факторов, как общность границ, культуры, языка и истории:
«Чтобы войти в общий строй мирового обмена, этим [континентальным. – Авт.] странам нужно потратить некоторое дополнительное усилие – как на то, чтобы доставить к берегу свои продукты, так и для того, чтобы транспортировать внутрь континента товары, получаемые ими с мирового рынка».
Помимо этого Савицкий говорит о факторах «внутриконтинентного притяжения» торговых потоков, которые определяются протяженностью/размерами экономического пространства, а также взаимодополняемостью структуры торговли.
Для иллюстрации разницы в транспортных издержках в доставке своей продукции на мировые рынки Савицкий сопоставляет Англию и глубинные регионы Центральной Азии (Семиречье):
«Масштабы отстояния Семиречья от побережий – неслыханные в остальном мире – определят, при вступлении Семиречья в строй мирового обмена, некоторую особую его “обездоленность”… За свои товары оно будет получать дешевле, чем все остальные области мира; потребные ему ввозные продукты обойдутся ему дороже, чем всем другим… Двойная обездоленность, и как производителя, и как потребителя, не может – ceteris paribus – не сделать из Семиречья как бы “задворков мирового хозяйства”…».
Напутствия для Евразии
В чем же выход для континентальных стран в нейтрализации более высоких издержек по сравнению с океаническими регионами? Прежде всего, отмечает Савицкий, упрощенная имитация стратегий океанических держав не может быть полноценным выходом для континентальных стран:
«Не в обезьяньем копировании “океанической” политики других, во многом к России неприложимой, но в осознании “континентальности” и в приспособлении к ней – экономическое будущее России».
Выход, с точки зрения Савицкого, в создании на континентальных пространствах комплекса взаимодополняющих экономических систем, которые насыщают континентальное пространство взаимными торговыми потоками:
«Но не открывается ли пред “континентальными” областями возможность – избегая изолированности примитивного натурального хозяйства – устранить, хотя бы отчасти, невыгодные последствия “континентальности”? Путь такого устранения – в расторжении, в пределах континентального мира, полноты господства принципа океанического “мирового” хозяйства, в созидании хозяйственного взаимодополнения отдельных, пространственно соприкасающихся друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимною связью».
В определенной степени такого рода видение согласуется как с объединением континентальных региональных группировок в евразийский мега-альянс, так и с созданием цепочек отраслевых альянсов и региональных цепочек добавленной стоимости, которые укрепляют конкурентоспособность Евразии по отношению к «Мировому океану».
При этом важно отметить, что евразийцы не выступали против интеграции России в мировую экономику, но призывали проводить ее с учетом российской экономической специфики и понимания ограниченности возможностей в использовании «океанических принципов»:
«В определенной степени море, как связь с “мировым рынком”, нужно и останется нужным России; но необходимо понять ту существенно ограниченную роль, которая выпадает на долю “океанического”, “морского” принципа в построении хозяйства Российского…».
С позиций сегодняшнего дня наследие евразийцев в области изучения мировой экономики – это прежде всего напутствия для евразийской континентальной интеграции в сложной конкуренции с океаническим проектом за счет создания сети транспортных коридоров, соединяющих Азию и Европу. Такого рода видение сегодня во многом реализуется за счет создания Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) и сопряжения с ним Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и других евразийских континентальных проектов. Но, быть может, самое важное и актуальное наследие евразийцев – это тезис о необходимости разнообразия и дивергенции экономических моделей в мировом хозяйстве. Такого рода видение служит противовесом доводам о необходимости конвергенции мира к одной модели, «о конце истории» и о «венчании здания» мировой финансовой архитектуры очередной версией «Вашингтонского консенсуса». В этом отношении евразийская интеграция, базирующаяся на собственных императивах развития, определенных ранними евразийцами, становится своего рода вкладом Евразии в процесс дивергенции развития мирового хозяйства.
На основе тенденций во внешнеэкономической политике нашей страны в течение 2015–2016 годов можно сформулировать неоевразийскую концепцию геоэкономической стратегии России, которая с учетом современных условий могла бы иметь следующие характеристики:
- Интеграция в мировую экономику: содействие сближению интеграционных проектов в Европе и Азии для увеличения объемов торговли и инвестиций по всей Евразии. Россия может извлечь из этого наибольшую выгоду, играя роль посредника между быстроразвивающимися экономиками Китая, Японии, Кореи и АСЕАН с одной стороны, и Европы – с другой. В этом контексте импульсом для претворения в жизнь евразийского интеграционного проекта стал инициированный Китаем проект нового Шелкового пути, который Россия планирует поддержать.
- Евразийская интеграция в ближнем зарубежье: чем успешнее Россия будет продвигать идею углубления экономической интеграции на постсоветском пространстве, тем больше можно будет привлечь торговых и инвестиционных потоков в Евразию в целом. Развитие интеграции единого экономического пространства усилило бы его позиции при проведении переговоров с другими торговыми объединениями и позволило сыграть роль посредника между Европой и Азией на фоне развития экономического сотрудничества между ними.
- «Открытый регионализм» и приоритет многостороннего регулирования мировой экономики: в противостоянии регионализма и многостороннего подхода России следует уделять больше внимания поддержке таких международных организаций, как ВТО, для укрепления международных норм регулирования, позволяющих ограничить преференции и дискриминацию в мировой экономике. Формирование торговых блоков в Евразии должно происходить в соответствии с провозглашенным ВТО принципом «открытого регионализма».
Общий курс российской экономической дипломатии в этих условиях будет настроен на развитие конкуренции между европейскими и азиатскими поставщиками за доступ на огромный внутренний рынок России, тогда как евразийская интеграция могла бы стать залогом успеха китайского проекта Шелкового пути по углублению экономических связей с Европой.
