События декабря 1989 года в Бухаресте не только поставили точку в европейской антикоммунистической революции, но и придали ей иное измерение. Расстрел Николае Чаушеску и его жены продемонстрировал, что мирный характер перемен отнюдь не гарантирован, а заряд насилия, накопившийся в бывшем коммунистическом мире, может выплескиваться в различных формах. Через некоторое время этот феномен в полной мере проявился на Балканах, где крушение прежней системы привело к серии военных конфликтов.
Спустя 20 лет Румыния – полноправный участник евро-атлантического сообщества, член НАТО и Европейского союза. Формально транзит успешно завершен. Однако события последних лет доказывают, что потенциал конфликтов, связанных с особенностями румынской истории и политической культуры, остается весьма значительным и европейские структуры могут столкнуться с серьезными проблемами, к которым не готовы ни Брюссель, ни другие крупные столицы Европы. Тем более что пример Румынии наиболее наглядно иллюстрирует сложности, возникшие в Евросоюзе в результате его расширения и выхода на границы бывшего Советского Союза.
«УНИРЯ» (ОБЪЕДИНЕНИЕ) КАК НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ
После того как в сентябре 2009-го Владимир Воронин – в соответствии с Конституцией Республики Молдова – сложил с себя президентские полномочия, они автоматически перешли к главе парламента Михаю Гимпу, который с 1990 года известен как сторонник объединения Молдавии с Румынией. Унионистская Либеральная партия, которую возглавляет Гимпу, контролировала таким образом не только должности спикера парламента и президента, но и администрацию Кишинёва. Ее возглавляет племянник Гимпу и его заместитель в партии Дорин Киртоакэ. Сразу после победы на выборах мэра Кишинёва в 2007-м он отправился в Бухарест, как писали румынские СМИ, представиться «своему президенту» Траяну Бэсеску. Мэр Кишинёва преподнес Бэсеску символический дар – горшок с землей Бессарабии.
Приход к власти в Молдавии унионистов – в значительной степени личный успех наступательной внешней политики президента Румынии, направленной на поддержку румын (молдаван), проживающих в Молдавии и на Украине. Активность Бухареста в отношении этих двух стран может угрожать стабильности всей Юго-Восточной Европы. Однако руководство ЕС пытается делать вид, что ничего особенного не происходит, хотя заявления и действия Траяна Бэсеску вызывают тревогу в Киеве, Будапеште, Софии и Кишинёве.
Бэсеску, капитан торгового флота, сделавший политическую карьеру в конце 1990-х – начале 2000-х годов, победил на президентских выборах в 2004-м во многом благодаря образу непримиримого борца с коррупцией. По сравнению с «сонным» периодом правления Иона Илиеску, функционера еще коммунистической Румынии, который эволюционировал в социал-демократическом направлении, Бэсеску привнес в политическую жизнь много страсти и огня. Их источником служат его патриотический пафос и желание дать всем румынам, в том числе проживающим за пределами страны, историческую перспективу.
При Траяне Бэсеску Румыния вступила в Европейский союз (2007). Однако кратковременный период эйфории сменился разочарованием. Из-за жестких требований Евросоюза вместо ожидаемого роста благосостояния под удар попали сельское хозяйство и туризм, важнейшие отрасли экономики. Остро стоит проблема дефицита рабочей силы: от 1,5 до 2,5 миллионов румын подались на заработки в Испанию, Италию, Португалию. Серия криминальных скандалов с румынскими гастарбайтерами подорвали авторитет Румынии и ее граждан на международной арене. Тем не менее, в 2007-м Бэсеску отбил удар оппонентов, которые инициировали референдум о его отставке: большинство граждан поддержали главу государства.
Накануне президентских выборов в ноябре 2009 года ударной частью своей программы Траян Бэсеску сделал не борьбу с коррупцией, не укрепление позиций страны в ЕС и тем более не положение в экономике. 15 сентября он выступил в парламенте с речью, в которой четко обозначил приоритет: поддержка соотечественников за рубежом.
Для Румынии и румын темы национальных ценностей и территориального единства играют особую роль в силу того, что образование и становление государства сопровождались огромными трудностями. С момента появления Румынии на карте мира (1859) границы государства были неустойчивы и подвергались неоднократным изменениям на протяжении первой половины XX века. Трансильвания, Бессарабия, Южная Добруджа – чувствительные точки в отношениях между румынами и венграми, румынами и молдаванами, румынами и украинцами, румынами и болгарами.
В советский период проблема была основательно подморожена. Но после распада СССР и социалистического блока территориальные разногласия с соседними государствами вновь вышли на первый план, став серьезным фактором внешней политики Румынии. Наиболее сложны отношения с Кишинёвом – ведь румыны на официальном и неофициальном уровне отказываются признавать молдавскую национальную идентичность, считают молдавскую государственность недоразумением (хотя ее история насчитывает 650 лет) и настаивают на существовании «двух румынских государств». В августе Конгресс лингвистов в Бухаресте также в очередной раз отказал молдавскому языку в праве на существование и призвал считать его румынским наречием, в крайнем случае – диалектом. А в сентябре новое руководство Молдавии выступило с инициативой снова изменить название языка в Конституции страны с молдавского на румынский (первый раз эксперимент с переименованием проводился в начале 1990-х).
В посткоммунистических странах дискуссии о языке, государственных границах и об истории всегда носят болезненный характер. Румынский же национализм традиционно отличался особой активностью и непримиримостью. Президент Бэсеску и часть политического класса Румынии выдвинули на первый план тему «униря» (объединение), фактически превратив ее в национальную идею. Сентиментальность при обсуждении этой темы, доходящая порой до исступления в СМИ, исторических и публицистических трудах, подчеркивает неустоявшиуюся политическую культуру общества. В школах изучают не историю Румынии как государства, а историю румын, в число которых включены 2,6 миллиона молдаван, проживающих в Республике Молдова, 400 тысяч – на Украине (Винницкая, Одесская, Черновицкая области) и 200 тысяч – в Приднестровье.
После короткого периода эйфории в начале 1990-х годов стало ясно, что на деле объединиться не так то просто, прежде всего из-за нежелания большинства молдаван растворяться в Румынии. Бухарест изменил тактику. Румыния стала оказывать финансовую поддержку ряду молдавских общественных и общественно-политических организаций, каждый год принимала в вузы до полутора тысяч студентов, активизировала унионистскую пропаганду в СМИ. Тем не менее общее число сторонников объединения в Молдавии оставалось неизменным (7–10 %). В сельской местности призывы к объединению не находили почти никакого отклика, унионистскую идею исповедовала только небольшая часть представителей гуманитарной интеллигенции и студентов.
С приходом к власти в Румынии Траяна Бэсеску, и особенно после вступления страны в Европейский союз и НАТО, начался настоящий политический и пропагандистский натиск на Кишинёв. Увеличился объем финансовой поддержки унионистским организациям. Началась массовая выдача румынских паспортов молдаванам-румынам на Украине и в Молдавии, включая и Приднестровье (вопреки требованиям Евросоюза). Бэсеску выдвинул лозунг европейской интеграции Молдавии, что в его понимании, по сути, равнозначно ее поглощению и превращению в одну из румынских провинций. Приращение за счет Молдавии означало бы увеличение экономического и политического потенциала страны и соответственно возрастание ее геополитической роли в Юго-Восточной Европе. К тому же президенту лавры «объединителя земель» гарантируют почетное место в национальной истории.
Под влиянием Бэсеску и его окружения в румынском обществе оживились националистические настроения, возобновился интерес к идее «Великой Румынии», которая ранее оставалась прерогативой маргинальных политических сил.
ИСКУССТВО РУМЫНСКОЙ ДИПЛОМАТИИ
В марте 2007-го румынский суд частично реабилитировал маршала Иона Антонеску и его внебрачного сына профессора Георге Алексяну, который в 1941–1944 годах занимал должность губернатора т. н. «Транснистрии» с центром в Одессе. Возобновилась дискуссия необходимости «ликвидации последствий» пакта Молотова – Риббентропа. Под такой формулировкой понимается решение «проблемы утерянных Румынией в результате этого пакта территорий Бессарабии и Северной Буковины».
При этом, как правило, замалчиваются факты массового уничтожения во время Второй мировой войны местного населения на территории Бессарабии и Украины, подконтрольной румынской администрации. В Бессарабии от репрессий погибло в те годы около 120 тысяч человек. Десятки тысяч жителей Приднестровья, Одессы и Одесской области – евреев, молдаван, русских, украинцев и представителей других национальностей – были расстреляны или замучены в тюрьмах. Только в Одессе было уничтожено 60 тысяч евреев.
В средствах массовой информации и научных трудах проводится параллель между современным положением Румынии и ситуацией 1918-го, когда по окончании Первой мировой войны страна расширила свою территорию в результате краха Австро-Венгерской империи. Обсуждаются различные варианты восстановления границ 1918–1940 годов. Рассматривается даже вероятность распада Украины в результате внутренних противоречий, ее раздел между Россией и Польшей и возможность присоединения к Румынии Одесской области, Южной Бессарабии и Северной Буковины. Все эти идеи раньше являлись предметом обсуждения узкого круга исследователей и журналистов, но теперь они тем или иным образом присутствуют и в правящих кругах Румынии.
До вступления в Европейский союз Бухарест не решался поднимать тему территориальных претензий соседним государствам, ведь в Евросоюз не принимают страны, имеющие споры с соседями. Однако Румыния всеми способами уклонялась от окончательного признания границ с Украиной и Молдавией. Даже соглашаясь на так называемый базовый Договор с Украиной (Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, подписанный 2 июня 1997 г. президентами Эмилем Константинеску и Леонидом Кучмой), румынские дипломаты ухитрились оставить для себя лазейку на будущее.
В этом договоре, с одной стороны, признается нерушимость границ. В статье 2 пункт 1 сказано: «Стороны подтверждают нерушимую существующую границу». Казалось бы, все предельно ясно. Но тут же в пункте 2 следует: «Договаривающиеся стороны заключат отдельный договор о режиме границы между двумя государствами и решат вопрос о делимитации континентального шельфа и исключительных экономических зонах в Черном море…» Далее: «Если переговоры не завершатся подписанием Договора в разумный срок…. то правительства Украины и Румынии договорились, что дело о делимитации континентального шельфа будет решено Международным судом ООН по просьбе какой-либо из Договаривающихся Сторон….» Время пришло. В 2008-м Румыния выиграла дело в Международном суде ООН в отношении острова Змеиный.
Этот случай не выходит за рамки цивилизованных правовых процедур. Но вот незадолго до подписания базового Договора с Украиной 21 марта 1997 года заместитель начальника договорно-правового управления МИДа Румынии Александр Преда выступил перед студентами юридического факультета Бухарестского университета с примечательной речью. В ней он, в частности, сказал: «Подписание базового Договора с Украиной должно преследовать в первую очередь цель не подтверждать политико-юридических последствий пакта Риббентропа – Молотова. Чтобы сохранить “окно”, которое нам оставила открытым в 1940 году тогдашняя дипломатия… Второй момент – это 1993 год, когда мы заявили о незаконности Договора о режиме границы, подписанного в 1961 году, воспользовавшись распадом Советского Союза. Таким образом, мы отрезали Украине какие-либо возможности провозгласить себя правопреемницей Договора, заключенного “предшественником” (СССР. – Авт.). Договор является торгом, который имеет политико-юридическую конъюнктуру, сохраняющую и в дальнейшем возможность открыть досье проблемы в момент, когда политическая конъюнктура станет благоприятной. Это досье нужно держать со святостью в национальном богатстве Румынии».
В соответствии с этой установкой в базовом Договоре с Украиной отдельной строкой осуждаются «акты тоталитарных и военно-диктаторских режимов». Более всего удивляет тот факт, что МИД Румынии сумел настоять на осуждении последствий пакта Молотова – Риббентропа и при заключении базового Договора с Россией (подписан в 2003-м.). Таким образом, румынские дипломаты переиграли своих украинских и российских коллег, оставив вопрос открытым до тех пор, пока, как сказал Преда, «будет возможность открыть досье проблемы, когда политическая конъюнктура станет благоприятной …».
Современные румынские дипломаты – достойные преемники своих учителей, которые в тяжелейших условиях 1940 года сумели сохранить потомкам «открытое окно». Тогда в ответной ноте на ультиматум Москвы с требованием возвратить Бессарабию Бухарест выразил согласие не на «возвращение» территорий, которые СССР считал принадлежащими себе по праву, а на вынужденную «эвакуацию» румынских войск и администрации. Таким образом, Румыния сумела оформить выгодный для себя правовой статус данного процесса.
Румыния терпеливо ждет, когда «политическая конъюнктура станет благоприятной». Когда такой момент наступит, на стол переговоров выложат все: и «эвакуацию», и базовые договоры с Украиной и Россией с осуждением последствий пакта, а также и другие документы и факты. Именно поэтому румынские дипломаты столь вежливы, но неуступчивы.
Румыния последовательно проводит свою линию и не теряет надежду восстановить границы 1918-го, года «великого объединения». Любопытно, что в отношении Приднестровья серьезных притязаний не высказывается. Приднестровье никогда (за исключением 1941–1944 годов), в состав Румынии не входило, поэтому в Бухаресте понимают, что обосновать право на эту территорию будет практически невозможно.
Но вот в отношении Бессарабии ведется многоплановая и целенаправленная политика расшатывания легитимности существования молдавского государства и нахождения Северной Буковины и Южной Бессарабии в составе Украины.
Коллизии вокруг острова Змеиный, требование «ликвидировать последствия пакта», «окно» 1940-го, приход унионистов к власти в Молдавии, отказ признать существование молдаван и молдавского языка – за всем этим угадывается последовательная стратегия.
К слову, Румыния – единственное государство в Европе, армия которой, принимая участие в двух мировых войнах, проиграла все свои битвы, но вышла с территориальными приобретениями из Первой мировой (Трансильвания, Южная Добруджа, Бессарабия) и Второй мировой (Трансильвания)! И все благодаря искусной дипломатии.
Итак, главные цели Бухареста:
- подготовить дипломатические и политические условия и предпосылки для экспансии в отношении Молдавии и Украины;
- доказать национальную, культурную, языковую и ментальную идентичность молдаван и румын;
- подготовить общественное мнение внутри Румынии и Молдавии, а также в мире к неизбежности слияния (объединения) двух государств.
События внутри Молдавии, вызванные отчасти политикой Бэсеску, в свою очередь стимулируют соответствующие настроения в Бухаресте.
ТРИУМФ РУМЫНИИ
7 апреля 2009 года три либеральные партии, проигравшие на парламентских выборах в Молдавии, организовали массовые протесты, которые вылились в погромы зданий парламента и президентского аппарата. Правящая Партия коммунистов Республики Молдова (ПКРМ), получив на выборах 49 % голосов избирателей, больше, чем в сумме вся либеральная оппозиция (всего 35 %), не решилась подавить мятеж, рассчитывая на объективность международных арбитров.
Нет сомнения в том, что в Молдавии хватает недовольных положением дел и результатами восьмилетнего правления ПКРМ. Но примечателен не сам факт протестов, а то, что митинг оппозиции, переросший в погромы, проходил под унионистскими и прорумынскими лозунгами. Иными словами, неудовлетворение результатами голосования моментально было повернуто в сторону, по сути, подрыва молдавской государственности. Над зданием президентского аппарата вместе с флагом ЕС развевался и государственный флаг Румынии. Над входом в президентуру унионисты закрепили большую карту Румынии, где Молдавия была обозначена как одна из провинций. В течение всего дня румынские телеканалы и интернет-порталы называли происходящее не иначе как «антикоммунистической революцией», проводя прямые аналогии между «революцией» в Румынии 1989-го и этими событиями.
Уже после разгрома зданий на продолжавшемся митинге Илие Брату, унионист с 20-летним стажем, заявил: «Нам не нужен президентский дворец! Нам не нужен парламент! Все это у нас есть в Бухаресте!» Группа прорумынски настроенных писателей во главе с редактором газеты Literatura si Arta Николаем Дабижей вечером 7 апреля объявила о создании Комитета национального спасения (по аналогии с румынским Фронтом национального спасения в 1989 году).
Факты, которыми располагал президент Молдавии, доказывали причастность посольства Румынии и ряда румынских общественных и неправительственных организаций к попытке мятежа. Лидеры либеральной оппозиции неоднократно посещали Бухарест, получали рекомендации тамошних политиков и дипломатов. В Молдавии их действия во многом координировались сотрудниками румынского посольства, ряду молдавских партий и организаций оказывалась материальная, организационная, идеологическая, информационная поддержка из Румынии. Идея «европейского выбора», популярная на постсоветском пространстве, фактически переосмыслялась в сторону не вхождения Молдавии в Европейский союз, а ее воссоединения с Румынией. За 10–15 дней до выборов в Кишинёв, пользуясь правом безвизового проезда, централизованно на автобусах стали отправляться студенты и учащиеся, представители правых, радикально унионистских организаций. Лишь 6 и 7 апреля молдавская пограничная служба стала задерживать эти автобусы и отправлять обратно. Однако десятки и сотни человек проехали раньше.
В связи с этим неудивительно, что руководство Молдавии ввело визовый режим, объявило посла Румынии Филиппа Теодореску персоной нон-грата, отозвало своего посла Лидию Гуцу в Кишинёв «для консультаций». Эти меры были отменены после прихода к власти нового правительства осенью 2009 года.
На протяжении апреля – мая Траян Бэсеску был неутомим в своих заявлениях и комментариях в отношении событий в Молдавии. Верхом бестактности стал его совет Владимиру Воронину помнить о судьбе Николае Чаушеску. Казалось бы, Евросоюз и прочие европейские организации должны были бы осадить румынского президента и Румынию в целом за вмешательство в дела соседнего государства. Но верх взяла так называемая «европейская солидарность».
7 мая Европейский парламент осудил «массовую кампанию преследования, грубые нарушения прав человека и другие незаконные действия, предпринятые правительством Молдавии после парламентских выборов 5 апреля». Европарламент фактически отверг все меры, принятые Кишинёвом, назвав «неприемлемым представление всех протестов в качестве преступных актов в рамках предполагаемого “антигосударственного заговора»». Протесты, по мнению европарламентариев, «были обусловлены, в частности, сомнениями в корректности выборов, недоверием к публичным учреждениям и неудовлетворенностью социальной и экономической ситуацией в Республике Молдова…».
Гневных филиппик удостоились исключительно власти. Только одно предложение весьма обтекаемо касалось собственно драматических событий 7 апреля, («осуждая акты насилия и вандализма…»). Иными словами, Европарламент решительно вступился за Румынию, фактически поощряя экспансионистские планы Траяна Бэсеску и приняв сторону унионистских партий.
Еще одним ударом по руководству Молдавии стала резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). Выборы были названы несвободными, а их итоги искаженными в результате «массовых фальсификаций». И это вопреки заключению международных наблюдателей и организаций (всего более 3 тысяч человек), которые вечером в день голосования признали парламентские выборы в Молдавии свободными и демократичными.
Поддержка европейских структур подстегнула руководство Румынии к дальнейшим действиям. 3 июня румынская газета Ziua, близкая к правящим кругам, призвала отказаться от «ложной застенчивости и нерешительности» по поводу объединения с Молдавией и констатировала: «Уния Бессарабии с Румынией неизбежна». Далее в статье перечислены возможные дивиденды Бухаресту, включая «новые программы и деньги на развитие от ЕС».
Сторонники объединения и в Румынии, и в Молдавии закрывают глаза на то, что к нему готова лишь малая часть жителей Республики Молдова. Даже среди молодежи перспектива свободного передвижения по Европе, главный аргумент унионистов, не заслоняет осознания того, что несогласных с объединением придется заставлять, возможно, силой. За прошедшие 20 лет, несмотря на все усилия, число сторонников объединения с Румынией в Молдавии выросло незначительно и сегодня вряд ли превышает 12–15 % населения республики. Из четырех партий, составляющих в настоящее время правящий Альянс за европейскую интеграцию (АЕИ), только одна – Либеральная партия – не скрывает унионистских настроений, да и то вынуждена постоянно оправдываться по этому поводу. Все исследования и опросы на протяжении 20 лет свидетельствуют о том, что подавляющая часть молдаван не готова признать себя румынами. Перепись населения (2004 г.), показала, что румынами в Молдавии себя считают только 4 % населения.
Вместе с тем было бы ошибкой считать, что унионистская политика Румынии была напрасной. В молдавское общество вброшено несколько идей, которые его разъедают. Так, поставлено под сомнение существование молдавского языка и молдавской нации. Вступление в Евросоюз изображается панацеей от всех бед. СНГ и Россия, напротив, представляются как нечто тянущее Молдавию назад. И это при том, что до 80 % молдавского экспорта приходится на Россию.
Метания Молдавии между ЕС и СНГ, проблемы национальной идентичности (подогреваемые Бухарестом), преобладание в правящей коалиции АЕИ унионистов ведут к кризису молдавской государственности. И все же объединение с Румынией не примет значительная, если не большая часть молдаван, не говоря уже о русских, украинцах, гагаузах, болгарах и представителях других национальностей. Если события будут развиваться в этом направлении, неизбежен новый раскол страны – теперь уже на правом берегу. И защитниками молдавской государственности и одновременно носителями молдавского самосознания вполне могут стать сельские молдаване, небольшая часть молдавской интеллигенции и национальные меньшинства (всего около 70 % населения правобережной Молдавии).
Тем временем активность в отношении Молдавии и Украины, как и следовало ожидать, бумерангом ударила по самому Бухаресту. 5 сентября 2009 года в Трансильвании, в районах компактного проживания венгров (1,5 миллиона человек, или 6,6 % всего населения Румынии) была провозглашена Секуйская венгерская автономия. Румынские венгры обратились в ПАСЕ с просьбой о признании и поддержке решения о создании автономии. Румынские власти, понятное дело, эту автономию признавать не собираются и раздумывают над тем, какие меры принять в отношении лидеров венгерских сепаратистов. Победа на парламентских выборах в Венгрии правонационалистической партии Виктора Орбана, которая почти гарантирована весной 2010-го, грозит обострением национального вопроса в отношениях Будапешта с соседями.
Администрация Траяна Бэсеску считает поддержку Венгрией венгерской автономии в Румынии «экспансией», «вмешательством во внутренние дела», «поощрением сепаратизма». Собственную же экспансию в отношении Молдавии и Украины они представляют, как «законное право румынского народа на объединение в едином национальном государстве».
Политика Бэсеску ставит под сомнение стабильность европейского Юго-Востока. В отличие от ЕС, который предлагает эволюционное движение к постепенному стиранию границ, президент Румынии навязывает революционный путь, чреватый межнациональными столкновениями, конфликтами и войнами. В Молдавии унионисты фактически подталкивают страну к обострению обстановки. Возрастает напряжение в отношениях Румынии с Венгрией и Украиной. Потенциальной зоной конфликта остается территория Южной Добруджи.
МИНА ПОД ЕВРОСОЮЗ
Если посмотреть на развитие событий в более широком европейском контексте, то политика Бухареста представляет собой концентрированное и доведенное до крайности выражение тенденций, которые присутствуют в ряде стран, вступивших в Европейский союз в 2000-х годах. Вполне закономерно, что эта тема всплыла сейчас, почти через 20 лет после начала перемен.
На протяжении 1990-х и первой половины 2000-х главной задачей стран Центральной и Восточной Европы, на решение которой были направлены все ресурсы и усилия, являлась интеграция в евро-атлантические институты. Теперь цель достигнута, и образовался концептуальный вакуум, который заполняется постановкой новых задач.
Весь посткоммунистический мир вне зависимости от геополитической ориентации и социально-экономической модели конкретных стран объединяет обостренное внимание к историческим вопросам и стремление использовать историю для решения текущих политических проблем и формирования национальной идентичности.
Этот подход в корне противоречит базовым принципам европейской интеграции, которая стала возможной благодаря тому, что после Второй мировой войны страны Западной Европы вынесли выяснение исторических отношений за скобки политического развития во имя достижения совместного прогресса. Однако многие государства Центральной и Восточной Европы, выполнив формальные критерии членства в ЕС (хотя в случае с Румынией соответствие критериям носит явно условный характер), находятся на совершенно ином уровне политического развития.
Считалось, что вступление в евро-атлантические институты станет якорем, который не позволит новым странам-членам дрейфовать в направлении национализма и реваншизма. В определенном смысле это так и есть, необходимость хотя бы внешне соответствовать европейским стандартам удерживает от крайностей. Но отсутствие внятной реакции Брюсселя на то, что в Западной Европе считают «издержками» процесса политического взросления, поощряет крайне деструктивные тенденции. Европейский союз явно недооценивает масштаб проблем, с которыми он может столкнуться в результате реализации политики Траяна Бэсеску и его единомышленников. Особую роль играет глубоко укорененное в европейском сознании недоверие ко всему, что связано с Россией, результатом чего является необходимость «по умолчанию» поддерживать силы, позиционирующие себя как антироссийские.
Дискуссия о Второй мировой войне, резко активизировавшаяся в Европе после расширения ЕС и НАТО, также создает предпосылки для опасного развития событий. Идея примирения и покаяния, свойственная политической культуре современной Европы, на посткоммунистических просторах претерпевает метаморфозу. Моральная оценка трагических событий прошлого легко приобретает налет реваншизма и сведения исторических счетов. А отрицание правомочности решений, принятых в предшествующие эпохи, приводит к размыванию основ европейской стабильности.
Это легко проследить на примере дискуссии о пакте Молотова – Риббентропа. Если в случае Польши речь в основном идет об использовании этой темы для повышения статуса в Европе, то румынский лидер уже готов делать практические выводы относительно государственности не только своей, но и соседней страны. Едва ли подобное развитие событий имели в виду те, кто радовались крушению коммунизма 20 лет назад.
