В первом номере журнала «Россия в глобальной политике» за 2007
год опубликована статья Рада ван ден Аккера и Михаэля Рюле «Саммит НАТО в
Риге: большой контекст». Материал подготовлен профессионально,
со знанием дела «изнутри», он приглашает к серьезной дискуссии по
существу.
Многие положения публикации достоверно фиксируют обширные
области согласия, где мировое сообщество, включая звено НАТО –
Россия, может и должно пойти вперед. Однако существенные аспекты
темы, на мой взгляд, сильно «подретушированы» или обойдены
молчанием. Выделю один из них – изображение НАТО в качестве
основного гаранта глобальной и региональной безопасности, чуть ли
не единственных врат в свободу и демократию.
Сами авторы помещают Рижский саммит в контекст «расширенной
эволюции НАТО из альянса, изначально предназначенного для
обеспечения территориальной обороны Западной Европы, в инструмент
защиты трансатлантических интересов безопасности всюду, где они
подвергаются риску» (курсив мой. – М.К.). Таким образом, во главу
угла поставлена небесспорная презумпция универсальности и
верховенства трансатлантических ценностей, обосновывающая
самовыдвижение НАТО на лидерство в мировых делах.
В то же время, судя по статье, в Североатлантическом альянсе
начинают понимать, что управлять миром в одиночку – невыполнимая
миссия. «Одним из основных признаков третьей фазы эволюции НАТО, –
говорится в публикации, – является тесное взаимодействие с другими
крупнейшими организациями». Однако круг важнейших международных
партнеров блока сильно заужен: конкретно упомянуты Организация
Объединенных Наций, Европейский союз, «Большая восьмерка»,
Всемирный банк, а также неправительственные организации.
Одна из целей на ближайшее будущее обозначена как установление
более структурированных отношений между НАТО и ООН. При этом
утверждается, что «обе организации действуют на одних и тех же
территориях, однако необходимость изо дня в день сотрудничать на
местах находится в вопиющем противоречии с отсутствием политических
консультаций на стратегическом уровне». Похоже, будучи убежден в
глобальном характере своей миссии, альянс уверовал в идентичность
формата обеих организаций и теперь хотел бы выстраивать собственный
диалог напрямую с руководством ООН.
Между тем, исходя из реальных масштабов членства и уставных
документов ООН и НАТО, их функции существенно различаются. Для
мирового сообщества ООН изначально была и поныне остается
единственным универсальным центром координации всеобщих усилий по
поддержанию мира и безопасности. Любые действия в обход Устава и
Совета Безопасности ООН способны дезорганизовать эти усилия,
подорвать основополагающие нормы международного права.
Амбициозным представляется и утверждение авторов, будто
«Североатлантический альянс все больше превращается для ООН в
основной “инструмент реализации”». Наверное, Организации
Объединенных Наций сподручнее судить, так это или не так, но
аналогичных оценок в документах и решениях ООН нет. Можно было бы
только приветствовать упоминаемое в статье намерение альянса
«организовать эффективную подготовку и наставничество ооновским
миротворцам, а также консультации по вопросам планирования и
оперативной совместимости», если бы не следующий пассаж: «Такого
рода содействие будет в значительной мере способствовать
возрождению ООН, которая почти исчерпала свои ресурсы в качестве
хранителя глобального мира и стабильности (курсив мой. – М.К.)». То
есть взаимоотношения НАТО – ООН авторы рассматривают в проекции
«вид сверху», видимо считая тезис об исчерпанности ресурсов ООН
аксиомой.
Что же касается «наставничества» альянса в вопросах ооновского
миротворчества, то практикуемое с согласия и одобрения Брюсселя
отстранение уставных органов и государств – членов Организации по
безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) от контроля за
полевыми миссиями Бюро по демократическим институтам и правам
человека (БДИПЧ) ОБСЕ не внушает особой уверенности в
продуктивности предлагаемой модели взаимодействия.
Из множества международных региональных организаций авторы
статьи выделили одну-единственную – Европейский союз. Не упомянута
даже де-факто трансатлантическая ОБСЕ. Если это сделано по причине
ее пребывания в системном кризисе, то понять такое исключение
можно. А вот отсутствие всех остальных региональных структур в
указанном выше перечне симптоматично.
В публикации приведен, в частности, пример с Афганистаном, где
Североатлантический альянс продемонстрировал «полную готовность
руководствоваться функциональным подходом к вопросам безопасности».
Эффективность предшествующей деятельности международных присутствий
в Афганистане, мягко говоря (и это признал Рижский саммит),
оставляет желать лучшего. Тем не менее альянс по политическим и
престижным соображениям продолжает уклоняться от полномасштабного
сотрудничества с такими интеграционными структурами в регионе, как
Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и Организация Договора
о коллективной безопасности (ОДКБ), которые также занимаются
вопросами безопасности.
Случай с ОДКБ особенно примечателен. В июле 2004-го ее
генеральный секретарь письменно обратился к своему натовскому
визави с предложением наладить диалог и взаимодействие, в
частности, на афганском направлении, в борьбе с наркотрафиком.
Конкретно упоминалось возможное участие Североатлантического союза
в ежегодных антинаркотических операциях ОДКБ «Канал», а также в
создании соответствующих «поясов безопасности» к северу от
Афганистана, когда натовская сторона поддерживала бы их изнутри (в
некоторых афганских провинциях), а ОДКБ – извне.
Руководство альянса ответило на это письмо спустя год (лишь
после неоднократных напоминаний, в том числе на высшем политическом
уровне), да и то не по существу и не напрямую. Содержание
формального ответа свелось к выражению готовности Брюсселя
выслушать на заседании Совета евро-атлантического партнерства
выступления представителей государств, которые председательствовали
в 2004–2005 годах в ОДКБ, с общей информацией о деятельности этой
организации и ее конкретных шагах по налаживанию диалога с
НАТО.
Североатлантический блок до сих пор не отреагировал на
инициативы ОДКБ. Брюссель дал понять, что не готов к установлению
отношений между обеими организациями и отдает предпочтение
использованию собственных каналов двусторонних связей. Интересы
максимально широкого международного сотрудничества в вопросах
постконфликтного обустройства Афганистана от этого, естественно, не
выиграли, а декларируемая руководством НАТО приоритетность
афганской темы – противодействия террористической и наркотической
угрозам, исходящим из Афганистана, – не стала более
убедительной.
В ОДКБ подобный подход воспринимается как политически
мотивированное недоразумение. Правда, пока еще теплится надежда на
то, что рано или поздно Брюссель осознает объективную необходимость
действовать в важнейших мировых делах в духе реального партнерства.
По всей видимости, медлительность альянса в этом смысле обусловлена
трудностями его «переформатирования», а не самонадеянностью силы и
не «головокружением от успехов». Ведь если судить объективно,
нынешняя ситуация в Афганистане, Ираке и Косово не дает никаких
оснований для высокомерия.
К тому же современный мир постепенно преодолевает искушение
выдавать желаемое за действительное, представлять происходящее, в
том числе саммиты и юбилеи, как вехи непрерывной «истории успеха».
Уже мало кто пользуется «ноу-хау» КПСС, объявлявшей себя «умом,
честью и совестью эпохи», каждый свой съезд – «историческим», а
число членов организации – важнейшим фактором ее влияния. Поэтому,
не комментируя обрисованной в статье красочной картины эволюции
альянса, его расширения и адаптации к современным вызовам и
угрозам, предпочту вкратце остановиться на подразделе об отношениях
Североатлантического альянса с Российской Федерацией.
Полностью разделяю те положения, где говорится, что «за саммитом
в Риге должно последовать углубление партнерства с Россией», что
«потенциал этих отношений далеко не исчерпан» и что существуют
разнообразные сферы совпадающих интересов. Не думаю, однако, что
перманентное расширение НАТО, в результате которого, как отмечается
в статье, уже шесть стран – членов альянса «имеют с Россией общие
сухопутные и морские границы», относится к числу факторов,
стабилизирующих сотрудничество сторон и обстановку в целом. В свете
объявленных планов дальнейшего пополнения рядов блока за счет
граничащих с РФ государств заявления наподобие «у Москвы нет
оснований для беспокойства» производят впечатление заклинаний, а не
аргументов. Россия знакома с образом мышления и мотивами поведения
своих экс-партнеров по СССР и Организации Варшавского договора не
понаслышке, и поэтому, как минимум, она не хуже других понимает
истинные причины и прикладные цели нынешней конфронтационной
активности некоторых из них, знает реальную цену заверений в
союзничестве «на вечные времена».
Западные политики любят повторять (авторы статьи, к счастью,
обошлись без этого клише), что у России не может быть права вето на
прием в альянс новых членов. Но российская сторона на это и не
претендует. Ее, однако, не может не беспокоить, что все эти
вопросы, включая модернизацию инфраструктуры альянса на территории
его новых участников, прорабатываются за спиной Москвы, без
своевременных консультаций с ней и совместного анализа возможных
последствий для ее безопасности. Свежий пример такого рода –
инициатива администрации США относительно переговоров с Польшей и
Чехией о размещении на их территориях элементов противоракетной
обороны. Более того, подобные планы, возможно, распространятся на
Кавказ и Украину. Своеобразный способ подачи этого плана
руководителем Управления ПРО Министерства обороны США
генерал-лейтенантом Генри Оберингом («Для нас важны поддержка и
понимание со стороны НАТО. Однако мы не нуждаемся в согласии
блока») не добавляет позитива в представление россиян об
альянсе.
Более того, как разъяснил польский премьер Ярослав Качиньский,
упомянутая система ПРО будет направлена «против действий тех
государств, которые не хотят подчиняться правилам», а верховный
главнокомандующий Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе
Джон Крэддок квалифицировал ее как зонтик, обеспечивающий «защиту
от дефективных режимов». В любом случае речь идет о том, что список
«неправильных или дефективных игроков» будет определяться
односторонне авторами и соавторами системы, то есть практически
произвольно, по аналогии с, казалось бы, отжившей свой век
брежневской доктриной «ограниченного суверенитета». На этом фоне
позиция Евросоюза в пользу широких консультаций по системе ПРО
выглядит намного более конструктивной. Ангела Меркель, федеральный
канцлер ФРГ, – страны, председательствующей в ЕС, не без оснований
предположила, что «НАТО – лучшее место для обсуждения этого
вопроса».
В российской столице не скрывают озабоченности также и тем
обстоятельством, что по мере расширения Североатлантического блока
уже в формате НАТО множатся агрессивные проявления. Среди них –
территориальные претензии к России, объявление основной массы
русскоязычного населения «негражданами» и другие формы ущемления
его прав, героизация СС, нацистов и их местных коллаборационистов,
поношение «старой Ялты» и вообще антигитлеровской коалиции и т. п.
Эти «шалости» новых участников и претендентов на членство в НАТО,
на которые в Брюсселе, увы, смотрят сквозь пальцы, наносят
серьезный ущерб репутации альянса, обременяют российско-натовское
сотрудничество.
Новым подтверждением тому служат активно поддержанные из-за
океана призывы «новичков» сформировать «энергетическую НАТО». Суть
функций этой новоявленной организации пояснил американский сенатор
Ричард Лугар в письме на имя канцлера ФРГ. Он, в частности,
сообщает, что в случае, если одна из стран блока «в результате
отключения энергии будет вынуждена изменить свою политику»,
«энергетическая НАТО» могла бы ввести в действие статью 5
Вашингтонского договора, согласно которой нападение на одно из
государств-членов должно рассматриваться как нападение на всех
членов альянса. При этом Лугар, ссылаясь на случаи прекращения
поставок российских энергоносителей в Грузию и в Украину,
недвусмысленно обозначает потенциального «врага», против которого
должен мобилизоваться блок.
В свете подобных явлений Россия тем более не может полагаться на
общие заверения в благих намерениях Североатлантического блока.
Однажды обжегшись на подобных заверениях в начале 1990-х, Москва
провела работу над ошибками и не собирается повторять их, открыто
настаивая на развитии реального партнерства с НАТО.
Содержание статьи Рада ван ден Аккера и Михаэля Рюле убедительно
подтверждает, что сейчас, пожалуй, как никогда ранее, требуются не
паллиативные решения и не полумеры, а целенаправленные кардинальные
усилия. Такие усилия могли бы способствовать преодолению
конфронтационных наслоений. Они способны рассеять или хотя бы
уменьшить российские озабоченности, вывести сотрудничество НАТО –
Россия на качественно иной уровень, адекватно отражающий реалии
современного многоликого мира, жизненно заинтересованного в
реальном сотрудничестве на благо устойчивого развития.
