Принято считать, что холодная война между США и Советским Союзом началась в середине 1940-х годов. Профессор истории Иллинойского университета Дональд Дэвис и президент Университета Вирджинии Юджин Трейни пришли к неожиданному выводу: холодная война началась намного раньше.
На тот момент, когда в 1913 году Вудро Вильсон занял пост президента, Соединенные Штаты, по мнению авторов, не были готовы к конструктивному диалогу с Россией. Контакты между двумя странами носили спорадический характер. В Америке преобладало мнение о России как о деспотическом режиме. Американские официальные лица, в том числе и президент, вплоть до революции 1917 года весьма слабо представляли себе, что там происходит.
Усилия Вильсона по организации дипломатической деятельности США в России заключались, главным образом, в поисках достойной кандидатуры на вакантный пост американского посла. Окончательный выбор оказался не очень удачным. Бывший губернатор штата Миссури Дэвид Фрэнсис стал скорее «наблюдателем, нежели действующим лицом» (стр. 16). Авторы критикуют и самого президента за колебания и неспособность выработать адекватную политику в отношении стремительно развивающихся в России событий. Сразу после Февральской революции Вашингтон первым признал легитимность Временного правительства. Однако вместо того чтобы оказывать поддержку начинаниям нового демократического кабинета, Вильсон медлил и создал две специальные комиссии для выяснения ситуации в России. Их деятельность ни к чему не привела, Вашингтон не использовал возможность реально помочь Временному правительству. Период с марта по ноябрь 1917-го Дэвис и Трейни называют временем упущенных возможностей в американо-российских отношениях. По мнению исследователей, все это привело к трагическим последствиям.
Рассматривая американо-советские отношения после октябрьского переворота, Дэвис и Трейни указывают, что американское руководство могло выбрать один из трех вариантов поведения: занять выжидательную позицию, не предпринимая никаких конкретных шагов; вступить в переговоры с большевиками и убедить их продолжать войну; взять курс на твердое непризнание нового режима. Надеясь на скорое падение власти большевиков, Вильсон выбрал вариант посла Фрэнсиса – выжидательный.
Вопрос о продолжении войны являлся определяющим для отношений между США и большевистской Россией в конце 1917 – начале 1918 годов. Президент выступал против признания режима, стремившегося вывести Россию из Первой мировой войны. Американская администрация разработала ряд мер с целью убедить правительство Ленина не прекращать военных действий. Потерпев неудачу, Вильсон стал возлагать надежды на победу контрреволюционных сил в стране или же на образование антибольшевистского правительства, готового продолжать войну. Однако надеждам Вильсона не суждено было сбыться. Правительство большевиков удержалось у власти. Попытки воспрепятствовать выходу России из войны не привели к успеху.
Определяя причины начавшейся в середине 1918 года вооруженной интервенции Соединенных Штатов против советского государства, авторы замечают, что Вильсон выступал против вмешательства во внутренние дела России. Высадка американского десанта на севере России и в Сибири была произведена под давлением Великобритании и Франции. Американская интервенция имела целью реставрацию Восточного фронта, защиту собственности Соединенных Штатов и их союзников в России, стабилизацию «демократических режимов», там, где они существовали, и транспортировку Чехословацкого корпуса во Францию. Удалось, однако, только последнее, отмечают авторы.
Анализируя действия Вильсона в связи с «русской проблемой» во время Парижской мирной конференции весной 1919 года, авторы указывают на инициативы президента, направленные на прекращение военных действий и нормализацию обстановки в России. Сначала Вильсон выдвинул предложение провести на Принцевых островах при посредничестве Антанты переговоры между большевиками и антибольшевистскими правительствами Колчака, Деникина и некоторыми другими. Однако согласием на это предложение ответили только большевики. Срыв конференции не остановил Вильсона – в Москву со специальной миссией был отправлен американский посланец Буллит, который встретился с лидерами большевиков. Однако прийти к какому-либо соглашению Буллиту не удалось. Провал мирных инициатив Вильсона авторы объясняют тем, что расклад сил в России кардинально изменился в пользу большевиков.
К 1920 году, пишут Дэвис и Трейни, Вильсон окончательно разочаровался в возможности реформирования большевистского режима. Понимая логику развития ситуации в России, державы Антанты повели дело к свертыванию интервенции и начали эвакуацию своих вооруженных сил. Не являлись исключением и США. Когда же силы адмирала Колчака, на которого в Вашингтоне возлагали особые надежды, были окончательно разбиты, а сам он расстрелян, иллюзий по поводу восстановления демократического правительства у администрации Вильсона не осталось. В итоге Америка взяла курс на твердое непризнание советской власти. Именно в этих условиях 9 августа 1920 года и была выпущена нота госсекретаря Бейнбриджа Колби, что стало, по мнению авторов, точкой отсчета в «первой холодной войне». Фактически большевистской России был объявлен дипломатический карантин и в ход пошли те же технологии, которые позже станут неотъемлемыми атрибутами холодной войны.
Но отказ США от дипломатического признания Советского Союза – не единственное основание называть американо-российские отношения данного периода «первой холодной войной». О принципиальном похолодании свидетельствовали твердое убеждение Вильсона и его сторонников об опасности распространения большевистского влияния и желание Вашингтона ограничить большевистские идеи рамками одной страны. Пожалуй, можно говорить о противостоянии двух систем с различным социально-экономическим и политическим устройством.
Курс на изоляцию Советского Союза продолжался при следующих республиканских администрациях. Лишь в 1933 году президент Рузвельт признал Советский Союз. Авторы склонны считать, что «советская» политика Вильсона оказала сильное воздействие на формирование политической линии администрации Трумэна.
Проводя аналогию между американо-советскими отношениями 20-х годов и второй половины XX века, авторы не учитывают специфики международной ситуации и внутреннего положения России. При формировании Версальской системы международных отношений в начале 1920-х мир являлся многополярным, а руководство Советской России придерживалось крайне радикальных идей, например идеи мировой революции. Но уже после Второй мировой войны сложилась биполярная модель международных отношений и обе сверхдержавы исповедовали имперскую внешнюю политику, борясь за сферы влияния в мире. Соответственно, если в 20-е годы Вильсон стремился просто изолировать большевистскую Россию, то президент Трумэн в конце 40-х начал борьбу с Советским Союзом за гегемонию на планете. В различии конечных целей и заключалось решающее отличие «первой холодной войны» Дэвиса и Трейни от холодной войны в общепринятом смысле.
Не вызывает сомнения тот факт, что, несмотря на незначительные недостатки, публикация Дэвиса и Трейни вызовет широкий читательский отклик и займет достойное место среди трудов, посвященных драматическим событиям первых десятилетий прошлого века.
Александр Наумов
