Отмена сингапурского саммита лидеров США и КНДР либо его скандальный провал были предопределены изначально. Такое развитие событий ожидалось многими специалистами, в том числе американскими еще в марте 2018 года.
Причины произошедшего лежат в непреодолимой пропасти между ожиданиями руководства и даже в целом политической элиты США и реальностью.
Реальность оценивалась примерно сходным образом и русскими, и китайскими, и американскими специалистами, глубоко знакомыми с проблемой.
Для них было вполне очевидно, что абсолютным приоритетом внешней политики КНДР является выживание ее политического режима. Это выживание, в северокорейском понимании, зависит от военной неуязвимости, экономической самодостаточности и, что также важно, полной политической самостоятельности.
Встреча с США на высшем уровне была важной целью внешней политики КНДР на протяжении десятилетий. Саммит вывел бы режим КНДР из международной изоляции. Он создавал предпосылки для диверсификации внешнеэкономических связей. Это, в свою очередь, ставило экономический рост в КНДР на более прочную основу и устраняло угрозу чрезмерной зависимости ее экономики от Китая.
Для достижения этих целей КНДР была готова идти на определенные уступки в плане ограничения своих ракетных и ядерных программ. Но уступки могли затрагивать лишь те их элементы, которые были избыточны с точки зрения военной безопасности КНДР.
Таковыми уступками стали заявленный Ким Чен Ыном отказ от новых ядерных испытаний и остановка программы испытаний межконтинентальных баллистических ракет.
КНДР, видимо, имеет работающую конструкцию ядерной боеголовки для баллистических ракет средней и малой дальности, что снижает потребность в новых ядерных испытаниях. Значительный арсенал таких ракет уже долгое время является основой безопасности Северной Кореи, поскольку позволяет с гарантией нанести неприемлемый ущерб двум важным союзникам США — Японии и Южной Корее, на территории которых постоянно находятся сотни тысяч американских граждан.
Что до межконтинентальных баллистических ракет, то их полезность для КНДР была под вопросом. МБР и, особенно, инфраструктура для их полноценных испытаний и развертывания крайне дороги. Количество таких ракет у КНДР в любом случае было бы крайне невелико. Сам факт их существования порождал бы угрозу катастрофического американского упреждающего удара в случае ошибки, например, вызванной сбоем в системе предупреждения о ракетном нападении.
Помимо ядерных испытаний и МБР Ким, вероятно, мог бы пожертвовать развивающейся в КНДР программой баллистических ракет подводных лодок. Он мог бы дать серьезные обязательства по нераспространению ядерных и ракетных технологий.
Любое дальнейшее движение к денуклеаризации, как признавалось большинством компетентных специалистов, в том числе американских, потребовало бы многолетней, многоэтапной работы. Политическая элита КНДР видит в ядерном оружии гарантию своего физического выживания. Насколько северокорейцы вообще готовы всерьез рассмотреть отказ от ядерного оружия — неизвестно.
Но в принципе, нельзя было исключать и варианта постепенной денуклеаризации. С северокорейской стороны это было бы первоначально раскрытие информации о ракетной и ядерной программах, затем их замораживание и постепенный демонтаж. Со стороны США и их партнеров — признание северокорейского режима, его вывод из изоляции и предоставление ему убедительных международных гарантий безопасности.
Об отказе КНДР от ядерного оружия в ходе саммита с его ликвидацией к 2020 году путем вывоза в США, да еще со ссылками советника США по национальной безопасности Джона Болтона на «позитивный ливийский опыт», речь, разумеется, идти не могла изначально. Собственно, назначение Болтона на его нынешний пост еще в марте-апреле воспринималось многими, в том числе в США, как свидетельство неизбежного провала саммита.
При этом важным новым моментом является то, что США, по видимому, лишены сейчас любых инструментов давления на КНДР. Инструменты экономических санкций против Северной Кореи находятся в руках только одной страны, и это не США, а Китай.
Китай поддерживал санкции до начала 2018 года. Для этого у китайцев было две важных причины. Во-первых, Пекин был недоволен подчеркнуто независимой политикой Ким Чен Ына не только на международной арене, но и внутри страны. Во-вторых, политика давления на Корею была элементом сложной системы сделок с США, включавшей в себя, с американской стороны, отказ от торговой войны с КНР и относительную пассивность США по проблемам Тайваня и Южно-Китайского моря.
Весной 2018 года Ким совершил два успешных визита в КНР, и по результатам его встреч с китайским лидером Си Цзиньпином отношения сторон, похоже, нормализованы. Одновременно произошло резкое обострение китайско-американских отношений по всему спектру вопросов — от торговли до стратегических вооружений. Судя по всему, смягчение санкционного режима на китайско-северокорейской границе имеет место уже сейчас.
Военные опции у американцев, по существу, отсутствуют. К настоящему времени уже официально признано, что никакой стратегии решения северокорейской проблемы путем нанесения точечных локальных ударов не существует и не существовало. Ликвидировать ядерную программу КНДР военным путем можно только в результате полномасштабной войны, которая, вероятно, разрушит всю Северо-Восточную Азию и будет нести риски эскалации между США и Китаем. Сознательное решение о начале такой войны маловероятно даже для политиков вроде Дональда Трампа и Джона Болтона. Однако нельзя исключать возникновения конфликта из-за случайности или неверной интерпретации данных разведки.
С высокой вероятностью теперь Китай использует свое вновь обретенное влияние на КНДР, чтобы удержать ее от новых ядерных испытаний и работ над МБР. Со стороны США мы будем видеть много воинственных заявлений и пустых символических действий, которые едва ли принесут результат. Вполне вероятно, вина за провал саммита будет возложена Трампом на Китай, но на фоне и без того разваливающихся китайско-американских отношений это мало что изменит.
История с провалившимся саммитом — демонстрация системной деградации американского внешнеполитического аппарата. Серия кардинальных решений по важнейшей проблеме международной безопасности была принята американскими политиками без учета мнения экспертов и без опоры на надежные разведывательные данные. Отсутствовали и попытки увязки действий на корейском направлении с другими аспектами американской внешней политики (например, одновременное ухудшение отношений с Китаем). Авторитет США в глазах их азиатских союзников, и без того не слишком высокий, будет дополнительно подорван, что отразится на борьбе Вашингтона и Пекина за влияние в Азии.
