Украинская военная операция по усмирению Юго-Востока началась, пользуясь словами классика, как «глупая и пошлая оперетка». Уже на второй ее день командующий был захвачен восставшим населением, которое к тому же отобрало у военных некоторое количество боевых машин десанта. Сообщения об убитых при штурме краматорского аэродрома федералистах оказались преувеличенными. Происходящие на Украине события самым серьезным образом меняют российское общество. Если оперетка превратится в трагедию, изменения могут стать чрезмерно глубокими и радикальными.
Попытки подходить к украинскому кризису, пользуясь обычными инструментами анализа, ставя во главу угла баланс возможных прибылей и издержек, возможные санкции, маршруты трубопроводов и прочие мелочи, заведомо бесперспективны. По мере затягивания противостояния на майдане и усиления роли радикалов в украинском политическом процессе конфликт (по крайней мере в восприятии русских и русскоязычных) постепенно эволюционировал из политического в межэтнический (а фактически украинцы на западе и востоке страны представляют собой разные этносы).
К настоящему времени эта эволюция подошла к своему логическому завершению. Все последующие действия киевской власти будут восприниматься россиянами исключительно в качестве актов насилия «чужих» над «своими» (русскими или русскоязычными). То, что многие русские изначально поддерживали евромайдан, а националисты составляли там меньшинство, уже не имеет значения.
Межэтнический конфликт, одной из сторон которого являются русские (русскоязычные), не может не оказать мощнейшего влияния на народное сознание и политический климат в нашей стране. Чеченская война была одним из главных факторов, сформировавших современную Россию. Она привела к усилению чувства общности, появлению спроса на сильное государство, росту национализма — и на долгие годы уничтожила русских либералов как значимую политическую силу.
Но в ходе чеченского и прочих межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве в качестве противника в глазах россиян выступали представители небольших этнических групп. Это снижало уровень мобилизации общества.
Специфика нынешнего кризиса заключается в том, что теперь в образе врага выступают непосредственно США и Европейский союз, которые, как считается, непосредственно поддерживают и направляют действия нынешних киевских властей. Что еще хуже, объявленные и будущие экономические санкции, а также жалкие, стратегически бессмысленные военные телодвижения государств НАТО, призванные спасти репутацию их растерянных руководителей, закрепляют образ врага с полной надежностью, даже помимо любых усилий кремлевской пропаганды.
Предыдущий случай, когда США и Европа выступали для наших людей в роли врага, — это бомбардировки Югославии в 1999 г. Те события, уже порядком подзабытые, оставили глубокий след в российской политической культуре и стали отправной точкой для длительного роста антизападных настроений в России. А между тем речь шла о действиях НАТО против родственного, но чужого народа. Вспомните, что творилось в нашем обществе в 1999 г., умножьте в 10 раз — и вы получите картину того, что нам предстоит пережить в ближайшие месяцы. События предстоящих дней с точки зрения народного сознания будут состоять в том, что «их люди» будут убивать «наших людей», и происходить это будет в тех самых местах, где на протяжении веков разыгрывались драмы русской военной истории.
Мировоззрение наших людей на протяжении всего течения украинского кризиса возвращается к своему привычному состоянию, существовавшему до 1945 г. и, казалось, полностью забытому за мирные десятилетия СССР. Это мировоззрение, сформировавшееся во время безжалостных войн русских со Степью в XIV-XVI веках, обеспечило выживание и расширение России вопреки всему в XVII-XX веках. Оно не прощает слабости. А вот богатство и комфорт не играют в нем центральной роли. Будущие более масштабные санкции против России лишь укрепят позиции сидящего в Москве правительства.
Военное вторжение в Крым было предопределено уже к январю 2014 г. Отказавшись от военной акции и смирившись с победой «их людей» над «нашими людьми», Путин мгновенно превратился бы в Бориса Ельцина образца 1999 г., а российская политическая система оказалась бы на грани масштабной дестабилизации. Успешно проведенное присоединение Крыма, напротив, дало в руки Путина гигантский политический капитал, каким он не обладал с начала 2000-х гг. Очевидно, что сейчас российское руководство хочет избежать вторжения в Восточную Украину, но также очевидно, что при определенном наборе условий вторжение будет неизбежным.
События приняли уже неотвратимый характер, и их ход не может быть изменен ни в Москве, ни в Вашингтоне, ни в Киеве. Конфронтация с Западом сформирует новое российское общество, и вопрос состоит только в том, каким образом использовать новые условия, чтобы предстоящие годы не были потерянным временем для России. Политический разрыв с США и ЕС не должны обязательно привести к отказу от модернизации. Скорее наоборот. Либеральные экономические и социальные реформы нужны не для того, чтобы понравиться США, а для того, чтобы стать сильнее и более эффективно защищать свои интересы от давления США.
Самой успешной реформе в русской истории — принятию христианства — предшествовала война с Византией. В истории России наиболее впечатляющие реформы проводились, как правило, в периоды внешнеполитической напряженности, когда верхушка должна была всерьез думать о выживании и получала благодаря внешней угрозе серьезную поддержку населения. Украинский кризис стал для нашей страны внешнеполитической катастрофой, но у нас есть шанс выйти из периода испытаний окрепшими и обновленными.
