Это уже становится привычным. Очередной вираж мировой политики – и любовно заготовленный портфель материалов отправляется в долгий ящик, а очередной журнал производится с колес. Жить при эпохальных переменах интересно, но нервотрепка изрядная…
Период с февраля по апрель 2014-го – самый резкий поворот истории с момента окончания холодной войны. Фактический обвал украинской государственности, какую мы знали после упразднения СССР, вступление Крыма в состав Российской Федерации, всплеск острого противостояния Москвы и Запада. Неудивительно, что жизнь заставила пересмотреть планы и полностью посвятить выпуск «России в глобальной политике» перелому, который кто-то уже окрестил «русской весной».
На этот раз я не буду описывать содержание номера – статьи говорят сами за себя. Авторы с разных позиций анализируют причины и последствия украинского кризиса. Но в номере нет отдельной статьи о главном герое событий, попробую восполнить эту лакуну.
Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков подтвердил, общаясь с журналистами в эфире одного из телеканалов, что решение о присоединении Крыма Владимир Путин принимал единолично. Он сам был и автором речи 18 марта, которую даже оппоненты оценили как, вероятно, самую сильную за все время президентства. Глава государства вступил в новый этап. И рубеж не в том, что после длительного стратегического отступления Россия начала диктовать повестку дня державам, более мощным и устойчивым, чем она сама. Качественное отличие – закончился период, когда страна приходила в себя после коллапса 1991 г., восстанавливала потенциал. Путин переходит в фазу созидания, как он его понимает.
Прошлый год был успешным для отечественной внешней политики – на Ближнем Востоке, постсоветском пространстве, во время председательства в «двадцатке». Но тогда же у многих комментаторов возникло впечатление, что Москва объективно достигла потолка. Дальше прыгать некуда, поэтому пора заняться капитализацией приобретенного статуса. Однако Владимир Путин, очевидно, пришел к другому выводу. Этот самый «потолок» он считает не естественным пределом, а досадной преградой, которую нужно преодолеть, чтобы выйти на следующий уровень. И решительно пробить, невзирая на издержки.
Роль президента России признана всеми – и теми, кто одобряет проводимый курс, и теми, кто его отвергает. Ведущие мировые издания пестрят однотипными заголовками – «Мир Путина», «Мозг Путина», «Большая игра Путина»… Создаваемый образ обретает почти мистический характер. Почему?
Умудренный Генри Киссинджер написал в The Washington Post, что демонизация Путина на Западе – это не политика, а алиби, чтобы оправдать отсутствие таковой. Владимир Путин ставит западных лидеров в тупик, потому что начал перехватывать инициативу, наполнять собственным содержанием формы, которые прежде предлагались России, но с противоположной начинкой. И именно его фигура наглядным образом демонстрирует, что глобальная политическая модель, ставшая итогом победы Запада в холодной войне, не просто буксует, но может быть повернута и против победителей.
Превентивные силовые акции, гуманитарные интервенции, прямое вмешательство в дела других стран во имя поддержки выступлений граждан за свои права, отказ от принципа незыблемости границ… Все это шаг за шагом вводилось в международную политическую практику с начала 1990-х гг., но по умолчанию предполагалось, что пользоваться этим инструментарием имеет право лишь ограниченный круг государств. Те, кто, по популярному американскому выражению, находятся «на правильной стороне истории».
Сильные чувства по отношению к Путину – как отрицательные (на Западе), так и положительные (в остальном мире) – связаны с тем, что он ставит под сомнение глобальную иерархию. Как ни странно, российский руководитель, которого «демократом чистой воды» считает разве что Герхард Шрёдер, отстаивает принцип расширения демократии в мире. Демократии не как определенной общественно-политической модели в отдельных странах, а как принципа взаимоотношений между державами. То, что дозволено одним, нельзя запретить другим. Мировое устройство не может быть основано на представлении одной группы стран о том, как должно быть, а как нет. Правила действуют только тогда, когда они согласованы со всеми, а не навязаны кем-то, пусть даже и с искренней верой в их справедливость.
Вообще, президент России напомнил о том, что существуют причинно-следственные связи. Действие неизбежно рождает противодействие. И из любого решения вытекает логическое продолжение, которое нельзя отменить только потому, что сильная сторона полагает его неправильным.
За почти 15 лет у штурвала (в разных ипостасях) Владимир Путин вернул свою страну в высшую лигу мировой политики. Сам он, без сомнения, закрепился на глобальном Олимпе, пробив «потолок», который, как все ожидали, его остановит. Но, оказавшись «этажом выше», президент сталкивается с новой задачей. Его личное реноме в международном рейтинге как лидера выше, чем место, отводимое России как стране. Она, как уверены очень многие, тянется вверх на пределе своих возможностей. А Украина – чуть ли не лебединая песня перед необратимым упадком. Теперь Путину предстоит доказать, что это не так.
