Любопытно, что дискуссия о новом мировом порядке, сопровождавшая окончание холодной войны, шла параллельно с другой – что происходит с государствами. С начала 1990-х гг. общепринятой стала мысль, что по мере успехов финансово-экономической глобализации роль и возможности суверенных государств сокращаются. А растет значимость всего мега-, над-, транснационального. Логика в этом присутствовала, однако она предусматривала, что глобализация поступательна и необратима. И скоро возникнут структуры, которым государства будут все больше и больше делегировать полномочия, потому что на национальном уровне они просто не смогут решать серьезные проблемы.
В этой картине не учли одного фактора – людей. Они могут привыкнуть к глобализации, научиться извлекать из нее для себя выгоду либо сокращать негативные последствия. Но в массе своей не умеют мыслить глобально, большими абстракциями, выходящими далеко за пределы их личного опыта и горизонта. Возникший диссонанс породил феномен так называемого популизма, поддержки сил, которые отрицают космополитически настроенный истеблишмент. Однако это стало уже практическим следствием растерянности, постигшей избирателя во многих странах. А ее причина – ощущение того, что из рук ускользает контроль (пусть во многом и иллюзорный) над собственной жизнью и будущим. Укрепление суверенитета стало новым лейтмотивом, хотя как делать это в мире по-прежнему теснейше взаимосвязанном никто четко сформулировать не может.
В этом выпуске мы обращаемся к обеим переплетенным темам – судьба миропорядка и будущее его структурного элемента, государства. Ричард Хаас признает, что системы, установившейся после холодной войны, более не существует. Он не считает глобальный политический катаклизм неизбежным, но уверен: чтобы его предотвратить, надо принимать серьезные меры немедленно. Андрей Цыганков размышляет о стадии мироперехода, на которой прежние правила уже не действуют, и ведущие игроки должны проявлять волю и энергию, чтобы сформировать новую модель, которая бы отвечала интересам наиболее влиятельных сил. Без этого стабильности не установить. Константин Богданов обращается к важнейшей теме – на какой основе будут строиться альянсы – жесткой институциональной или по принципу ad hoc. Пока преобладает точка зрения, что ситуативные сообщества по интересам вытесняют громоздкие блоки, не соответствующие текучей мировой структуре. Автор, однако, полагает это временным и переходным явлением. Владимир Орлов обращает внимание на сферу, где об альянсах и институтах говорить вообще сложно – киберпространство. Однако без выработки там четких правил взаимодействия там риски для мировой безопасности окажутся огромными.
Сергей Караганов опровергает распространенное мнение о непредсказуемости современного мира. Проблема в лени интеллектуально-политического класса и инерции, нежелании видеть очевидное, в том числе по идеологическим причинам. Канчо Стойчев пишет о феномене глобального общественного мнения – это не абстракция, а вполне осязаемая реальность, с которой нельзя не считаться. И общественное мнение зачастую намного более адекватно оценивает происходящее, чем элиты.
Павел Салин тоже затрагивает взаимосвязь устройства мира и государства. В частности, живо ли понятие империя и что оно сейчас означает на практике. В особенности в том, что касается России, которая несколько запуталась в своих пост-, про- и антиимперских сантиментах. В этой связи интересно мнение знаменитого историка Тимоти Снайдера, которое он излагает в недавней книге (см. в номере краткое изложение основной идеи): европейские государства в принципе не могут существовать не как империи, поэтому сегодня критически важно сохранить Евросоюз в качестве современной версии имперского проекта.
Деформация и распад крупных государственных образований, в том числе построенных по имперскому принципу, были лейтмотивом ХХ века. Хотя мир сегодня опутан прочными нитями взаимозависимости, тенденция к дезинтеграции никуда не делась. Таниша Фазал размышляет, каким должен быть ответ на сепаратистские устремления народов. Александр Искандерян обращается к теме «непризнанных государств», указывая, что убедительных критериев того, кто имеет право не признание, а кто нет, не существует. Игорь Окунев предлагает рецепты решения многочисленных территориальных конфликтов и споров, напоминая, как творчески можно к ним подходить, если есть желание урегулировать проблему. А Андреас Виммер возвращает к изначальной теме – решающую роль в строительстве и функционировании государств играет национализм, и это невозможно игнорировать.
О национальной травме и территориальных спорах – очень интересная статья Ярослава Шулатова. Он рассматривает японо-российский диспут об островах в контексте всей истории Японии. Александр Караваев и Станислав Притчин видят в российской политике на узбекском и азербайджанском направлении прообраз нового интеграционного подхода без формальной интеграции. Иван Сафранчук анализирует перспективы транзита власти в Казахстане, сравнивая его с ситуацией в других постсоветских государствах. А Павел Гудев обращается к арктической теме – насколько в этой крайне важной для всех зоне мира меняются правила игры.
Одновременная трансформация мира в целом и его составных частей-государств – процесс рискованный, но явно определяющий наше будущее и очень интересный. Так что продолжим обсуждать его и в следующих номерах.
