Применительно к мировой экономике и политике ответ еще пару лет назад считался аксиомой – конечно, вместе. В глобальном мире, где все так или иначе зависят друг от друга, добиться успеха можно только посредством все более глубокой кооперации.
Череда кризисов подорвала веру в универсальность подходов. Снова начинается фрагментация мира. Теперь большее число игроков претендуют на то, чтобы формулировать правила для себя и сопредельного пространства, а уже с этих позиций вступать во взаимодействие с остальными. Это означает конкуренцию интеграционных проектов, участники которых должны, чтобы не отстать от меняющегося мира, быстро принимать решения о качественном и количественном развитии объединений.
Диалектика интеграции, проблемы самоопределения в глобальном мире – в центре внимания авторов этого номера.
Андрей Безруков пишет о том, что для успеха в XXI веке России надо изменить образ мышления, отказавшись от присущего нации оборонного сознания. В открытой и конкурентной среде попытка обособления обрекает на фатальное отставание. Американские эксперты Джон Киль, Дуглас Фейт и Джон Фонте бьют тревогу по поводу стремления транснациональных институтов и их приверженцев внутри США навязать стране «чуждое» законодательство. Только собственные законы, принятые демократически избранными представителями, имеют силу в Америке, каким бы глобальным ни был мир, заявляют авторы.
Какова основа интеграции – вопрос актуален для России, которая выступает движущей силой создания Евразийского экономического союза. Егор Чурилов излагает белорусский взгляд – объединение не должно посягать на независимость стран, в него входящих, хотя автор признает, что абсолютно независимых держав не бывает. Павел Салин размышляет об интересах и ценностях, способных цементировать грядущую структуру. Самое главное, уверен он, – не ограничиваться диалогом номенклатур, а достучаться до граждан, объяснить, что они выигрывают. Александр Габуев затрагивает чувствительный миграционный вопрос. Политически Москва заинтересована в присоединении к союзу стран Центральной Азии, но беспокойство населения проблемой наплыва оттуда рабочей силы превращается в реальное препятствие. Александр Искандарян подчеркивает: на постсоветском пространстве интеграция если и реальна, то только не под лозунгом воссоздания прежней общности, от нее как раз все и разбегаются.
Евразийская интеграция ориентируется на пример европейской, но с ней многое неясно. Сергей Павленко говорит о неспособности элит стран-участниц из Центральной и Восточной Европы использовать членство для обновления. Николас Берггрюен и Натан Гарделс представляют выводы о будущем ЕС, сделанные экспертной группой самого высокого уровня – лишь прорыв к политической общности даст необходимый импульс. Райнхард Клоучек обращается к наследию основоположника идеи Пан-Европы Рихарда Куденхове-Калерги. Только ценой неослабевающего интеллектуального и творческого напряжения можно сохранить мировое лидерство Старого Света, иначе он быстро превратится в периферию. Предостережение из первой половины прошлого века звучит своевременно.
Вопрос о кооперации важен для Арктики. Скотт Борджерсон признает ошибочность своих недавних алармистских предсказаний о неизбежности там столкновения. Дмитрий Тулупов, однако, обращает внимание на острую дипломатическую конкуренцию в районе Полярного круга, приводя в пример умелые действия Норвегии и удивляясь пассивности крупных субъектов – России, Соединенных Штатов и Канады.
Арктику считают гигантским резервуаром углеводородов, и отсутствие напряженности вокруг него стало пока приятной неожиданностью. Зато нынешний источник сырья – Ближний Восток – лихорадит, и международное взаимодействие не в силах остановить эскалацию. Александр Аксенёнок оценивает положение в Египте, где попытка исламского переустройства закончилась возвращением военного правления, а ситуация напоминает замкнутый круг. На фоне арабского мира островом уверенности в себе выглядит Иран, о чем пишет по итогам своей поездки туда Андрей Бакланов.
Огромный регион от Северной Африки до Южной Азии, пришедший в движение, объединяет одно – желание обновления, нахождения социально-политической модели для новых условий. Пока результаты скорее плачевны. Вообще в глобальной среде, где национальные границы совершенно проницаемы, ответы все чаще приходится искать не вовне, а внутри. Понимание того, чего хочет страна, и современная идентичность, опирающаяся на созидательные ценности, – залог прогресса общества и веса государства на международной арене.
Анатолий Адамишин вспоминает в этой связи 1990-е гг., когда внутренняя неустроенность и попытки элиты решать свои проблемы за счет поддержки извне подорвали способность России добиваться внешнеполитических целей. Это аукается до сих пор. Ведь страсть Запада к интервенциям, которая подливает масла в огонь на Ближнем Востоке, зародилась 20 лет назад на Балканах, Россия была бессильна помешать. Александр Кузнецов описывает политическую культуру царской дипломатической службы, как она воспринимала внутренние процессы и пыталась ли на них повлиять. Лучшие представители дипкорпуса сочетали глубокий патриотизм с поддержкой идеи обновления и приверженностью открытости.
Россия, как и все, сталкивается с множеством новых вызовов, с которыми не справиться привычными способами. Прежняя самоидентификация исчерпана, будущую предстоит формировать с учетом особенностей мира. Задача сложная вдвойне. Мы начинаем публиковать материалы проекта Совета по внешней и оборонной политике «Стратегия XXI», цель которого – наметить контуры долгосрочного развития страны. Святослав Каспэ размышляет, как модифицировать политическую систему, чтобы она содействовала максимальному раскрытию человеческого капитала нации. Мы печатаем выдержки из больших докладов, которые будут представлены на мероприятиях СВОП.
