Прошедший год подвел черту под первым десятилетием XXI века и во
многом, хотя и не до конца, под всем послехолодновойновым периодом
евроатлантической политики. 2009 год завершил и эпоху в российской
внешней и внутренней политике — период восстановления страны как
государства и его резкого международно-политического усиления.
Десять лет тому назад стране нужно было вернуть себе де-факто
реальный суверенитет и статус великой державы, принадлежавший ей
лишь де-юре, по наследст ву, остававшемуся от Российской империи и
СССР. Сейчас вопрос стоит о том, сможет ли Россия удержаться в
круге новых лидеров, успешно защищать свои интересы или сползет на
роль второ- или третьестепенного игрока, станет страной с де-факто
вновь ограниченным суверенитетом, добровольно или по принуждению
следующей в фарватере первоклассных держав.
По-новому стоит и вопрос о геополитической ориентации общества и
страны. В прошедшее десятилетие она довольно успешно освободилась
от навязывавшейся ей в 90-е гг. роли периферийного полузависимого
от Запада государства. От него Россия успешно оттолкнулась и стала
играть роль независимого центра силы. Но теперь перед ней замаячила
другая перспектива — превращения в сырьевой, а потом и политический
придаток великого Китая.
Перечислю сначала главные, с моей точки зрения, последние
изменения в мире, в котором будет действовать российская политика.
Затем подведу краткие итоги внешней политики за прошедший год. Ну,
а в конце статьи — о моем видении «задач на завтра».
Меняющийся мир
2009 год принес еще большее увеличение международного веса
Китая. Он потерял меньше других во время кризиса, продолжал успешно
развиваться. И раньше времени и реальных своих возможностей
превращается во вторую сверхдержаву, виртуально почти равную в разы
превосходящих ее США.
Уверен, одна из наиболее дискутируемых тем в обычно осторожном
Пекине: не слишком ли и не рано ли Китай вырвался вперед. И не
стоит ли подсдуть образовавшийся внешнеполитический пузырь.
Китай не только продолжал развиваться. Зримо меняется качество
его развития. В его экспорте с сумасшедшей скоростью растет доля
высокотехнологичных товаров. Страна начинает претендовать на роль
лидера новой научно-технической революции — энергосберегающей. В
стране готовится больше инженеров, чем в остальном мире вместе
взятом, и почти в сто раз больше, чем в США. На последнем военном
параде в Пекине были продемонстрированы вооружения нового
поколения, уже практически полностью сделанные в Китае. И пусть они
еще малонадежны. При заложенных темпах инновационного развития
китайской экономики страна через десятилетие станет первоклассной
военной державой. Что еще больше увеличит ее вес в мировом
политическом и экономическом торге.
Блистательный, смелый, прагматичный и позитивный американский
президент своей политикой смог только остановить, но не повернуть
вспять деградацию внешнеполитических позиций США. Причины этого
ослабления слишком глубоки. Это — моральный крах экономической
модели, которую столь триумфалистски Америка навязывала миру еще
несколько лет тому назад. Американская администрация, отказавшись
от либерализма «вашингтонского консенсуса», забросав кризис
деньгами, смогла его остановить. Но фундаментальные причины
недоверия остались. И это несмотря на то, что американская
экономика по-прежнему остается неоспоримо самой сильной и наиболее
инновационной.
Поражения в Ираке и Афганистане подорвали другой источник
американской мощи — военное превосходство по силам общего
назначения над всем остальным миром. Оказалось, что оно практически
неприменимо. Американской мощи перестали бояться, ей перестали
доверять те, кто на нее надеялся.
Американцам еще предстоит испытать горечь малопочетного ухода из
Ирака. А затем после двух-трех лет, купленных нынешним наращиванием
сил в Афганистане, ухода и из этой страны.
Серия поражений подорвала раздражавший многих, но и восхищавший
моральный оптимизм Америки, являющийся сущностным для нации. Это
потенциально опасно, готовит почву для прихода новых радикалов.
Условного Рейгана-2.
Совсем тяжким оказался прошедший внешнеполитический год для
Европы. Сначала муторно пытались добиться ратификации Лиссабонского
договора. Потом, когда все-таки добились, победа оказалась
предсказуемо пирровой. Во всяком случае, пока. Вышла на поверхность
глубинная слабость европейской внешней политики. Официальное
стремление сделать ее единой наталкивается на ее растущую
неэффективность, которая порождает неафишируемое желание части
больших держав выйти из-под нее. В результате «гора родила мышь».
Державы нарочито выбрали в качестве новых лидеров ЕС людей,
известных неспособностью к лидерству. Тупик пока безысходен. Тем
более что он налагается на давнишнее, но ставшее особенно очевидным
в последние год-два нежелание европейцев жертвовать чем-либо ради
целей большой внешней политики.
В результате Европу просто списывают. Эта драматическая для
европейцев реальность проявилась на саммите по климату в
Копенгагене. Там Б. Обама, на которого европейцы только что не
молились, прагматично договорился за их спинами с новыми лидерами,
да еще по вопросу, который европейцы сделали своим приоритетом в
мировой политике.
Приходилось уже писать, в том числе и на этих страницах: для
России стратегически не выгодна слабость Европы. Падает ее
модернизационное притяжение, желание играть по предлагаемым ею
более гуманным правилам. Но такая слабость как ныне, похоже,
тактически может оказаться полезной. Европейцы начинают понимать,
что они проваливаются, что надежды на США, даже на Америку Обамы
все более иллюзорны. Растет осознание того, что сближение с
Россией, даже с той, какая она есть, и уже далеко не свысока — чуть
ли не единственный шанс сохранения Европы в высшей лиге мировой
политики.
Остальной мир развивался без особенных новаций.
Израиле-палестинский конфликт прочно сидел в безысходном тупике.
Новые распространители — Северная Корея и Иран в одном случае
консолидировали свою новую ядерную роль, а в другом — сделали еще
несколько шагов к приобретению ядерного статуса. Предсказуемо не
полностью, но провалилась Копенгагенская конференция по климату.
Сохранялся морально-интеллектуальный вакуум в мировой экономике и
политике. Старый Запад растерял свое здесь лидерство. Но никто его
не подобрал.
Национальное государство, а не транснациональные корпорации,
негосударственные или наднациональные организации выдвинулись на
центральную роль в мировой экономике и политике.
Рост потребления в новых развивающихся странах замедлил из-за
кризиса, но не остановил нарастание относительного дефицита многих
видов сырья, энергоресурсов, продовольствия, воды. Что в принципе
выгодно России. Здесь ее потенциальные конкурентные
преимущества.
Россия проседает?
2009 г. был первым годом относительного ослабления
международно-политических позиций нашей страны. Тревожного, но пока
не опасного. Особенно на фоне фактически быстрого восстановления
этих позиций в 2000-2008 гг. Пик был достигнут в августе-сентябре
2008 г., когда экономический подъем еще широко не ставился под
вопрос, а Москва доказала, жестко отразив нападение в Южной Осетии,
а потом и пропагандистскую атаку, волю к жесткому отстаиванию своих
интересов.
Главная причина начавшегося проседания — демонстрация реальной
слабости и отсталости российской экономики, пострадавшей от кризиса
гораздо больше развитых и новых развивающихся стран. И главное —
пока неутешительным выглядит вектор социально-экономического
развития страны. Продолжаются радующие русские мечтательные сердца,
в том числе и мое, разговоры об инновациях и модернизации, о борьбе
с удушающей развитие в большинстве своем коррумпированной
всевластной, но неэффективной бюрократией. Но одновременно уверенно
продолжается демодернизация российской экономики и общества. И это
подспудно подрывает долгосрочную капитализацию российской внешней
политики. С нами считаются, но рассчитывают, что при продолжении
нынешних тенденций считаться придется все меньше.
Сама же российская внешняя политика развивалась в прошлом году
вполне удачно. Правление дуумвирата пошло ей на пользу. Появилась
возможность разыгрывать партию «плохого — хорошего полицейского» не
только внутри страны, но и вовне. Твердый, язвительный, сильный
Путин олицетворял «жесткую силу» России, улыбчивый Медведев — силу
«мягкую», предоставляя возможности тем, кто хотел идти на
компромиссы без потери лица.
Правда, ни один из лидеров не предложил пока ничего, что
выглядело бы как сколько-нибудь долгосрочное понимание роли России
в мире. Политика строится из мелких шагов, а еще более — на
заключенных контрактах.
То, что было предложено — оценка внешней политики по ее вкладу в
экономику страны — выглядело крайне неубедительным в мире, где сила
и политика, правда, в иной, чем в прежние века, более
«экономизированной» форме, снова начали играть превалирующую роль в
международных отношениях. Концептуальный вакуум пытается заполнить
резко активизировавший свою интеллектуальную активность МИД.
По-прежнему ветер везения дул в российские внешнеполитические
паруса.
Слабая Европа и относительно слабая Америка нуждались в России
для хотя бы видимости решения нависающих проблем — афганской,
иранской, пакистанской, иракской.
На этом фоне удалось серьезно продвинуть идею о необходимости
нового договора о евробезопасности и о завершении через него или
иным способом неоконченной «холодной войны», которая, как теперь
становится все более очевидно, ослабляет не только Россию, но и всю
евроатлантику. Раньше идею договора не замечали или осмеивали.
Теперь начали всерьез обсуждать.
Продолжается, хотя и на очень узком фронте, нормализация
российско-американских отношений. При этом в отличие от прошлых
попыток такого улучшения без единой значимой односторонней уступки
со стороны России. И к взаимной выгоде. Но улучшение очень
неустойчиво. Оно — заложник внутренней ситуации в Америке. Его не
хотят многие в России. И главное — перезагрузка не затронула пока
главной проблемы российско-американских отношений. США остановили
расширение через НАТО сферы своего влияния на пространство бывшего
СССР, прежде всего на Украину. Но отказываются признать за Россией
право на свою сферу жизненно важных интересов безопасности. По
сути, получив удар в Осетии, НАТО остановила экспансию, но не
отказывается от нее. И это может в любой момент привести к срыву,
подрывает любое доверие.
В этом году произошло масштабное сближение России с Китаем. Были
подписаны многие соглашения, весьма напоминающие концессионные.
Начинает работать трубопровод, поставляющий нефть на китайский
рынок. Китайцы были едва ли не еще более доброжелательными, чем
прежде. Хотя торговались по-прежнему более чем жестко.
Но главное, что произошло, хотя и не было зафиксировано ни в
каких соглашениях или декларациях, — появление у России впервые за
многие столетия реальной геополитической альтернативы.
Стремительно развивающаяся экономика Китая, других стран
Восточной и Южной Азии, их стремительное технологическое развитие,
начавшееся перетекание в регион центров мировых финансов в принципе
делает для России возможной частичную внешне экономическую и
политическую переориентацию на Азию. Эта переориентация может
оказаться тем более привлекательной потому, что не требует
модернизации общества, а лишь строительства дорог, нефте- и
газопроводов, подписания новых концессий.
До прошедшего года вопрос о переориентации не стоял.
Отталкиваясь или притягиваясь, Россия-СССР ориентировалась на
Европу, на Запад.
Появление альтернативы усиливает позиции России в политическом
торге с Западом. Но одновременно резко увеличивает шанс превращения
ее — при сохранении нынешнего вектора экономического и социального
развития — даже не в уважаемого «младшего брата», а в сырьевой и
энергетический придаток великого Китая. В дополнение к
складывающейся незавидной роли мощного, но слабеющего
энергетического придатка слабеющей же Европы. В конечном итоге
такой сценарий угрожает ослаблением суверенитета страны.
Что делать
Некоторые рекомендации для внешней политики России в начавшемся
году вполне очевидны. Стоит подписать без уступок договор о
стратегических наступательных вооружениях с США. И, возможно,
начать переговоры о сокращении излишков тактических видов ядерных
вооружений. Естественно, не с целью бездумного, если не безумного
сокращения ядерных арсеналов до нуля или, скажем, превращения
Европы в никому не нужную безъядерную зону.
Нужно продолжать продвигать идею создания новой системы
евробезопасности над устаревшей и неэффективной нынешней.
Но надо понимать, что новая система евробезопасности невозможна
без активного согласия на нее США. В противном случае ее будет
торпедировать часть новых европейцев, слушающих старых европейцев
все меньше. Только США могут принудить к более конструктивному
поведению.
Так что и поэтому стоит продолжать искать возможности сближения
США, в том числе через договоренности о взаимном уважении и
поддержке интересов друг друга. США — на Ближнем и Среднем Востоке.
России — в фиксировании внеблокового статуса Украины.
Надо спокойно маневрировать вокруг украинских выборов, не влезая
в бесконечную склоку ее политики, но и не позволяя кому-то
столкнуть ее население к антироссийской ориентации. А уходящий в
небытие Ющенко может напоследок попытаться подсунуть
провокацию.
Весьма вероятно, что уже в ближайший год новый реализм в Европе
при дружественном для России испанском председательстве даст шансы
для начала вывода российско-европейских отношений из тупика
взаимных придирок и взаимного непонимания относительно того, куда
эти отношения вести. Этой возможностью надо воспользоваться.
Придется, возможно, согласиться на ужесточение санкций в
отношении явно зарывающегося Тегерана. Но только, если на санкции
даст согласие и Пекин, понимая их низкую полезность. Важно при этом
препятствовать запоздалому самоубийственному для Израиля удару по
части иранских ядерных объектов. И уж точно остро необходимо начать
с другими великими державами — США, Китаем, возможно, Индией
готовиться к новой стратегической ситуации на Большом Ближнем
Востоке. Возможно, пытаясь заполнить на глазах усугубляющийся
вакуум безопасности вокруг Персидского залива. Возможно, через
предложение, хотя бы в перспективе, странам Ближнего Востока
многосторонних ядерных гарантий.
Взявшись за создание Таможенного союза, нужно доводить дело до
конца. Несмотря на неочевидную полезность идеи. Но эта полезность
может возрасти в случае весьма вероятного расползания режима ВТО на
региональные подрежимы. Ждать членства можно еще несколько лет и
из-за отсталости структуры нашей внешней торговли.
Усиливающимся и в основном выгодным притяжением Китая нужно
начинать хотя бы пытаться управлять с помощью компенсирующей
политики. Некоторые ее элементы понятны. Вовлечение в отношения с
Китаем и новой Азией нового и базирующегося в Центральной России
бизнеса, а не старого, слабого или бандитского дальневосточного.
Стоит подумать и о развитии группы отраслей, специально
ориентирующихся на китайский рынок. Но не о вызывающем невеселое
изумление русском хайтеке. До тех пор, по крайней мере, пока
А.Чубайс не сможет перевернуть русскую экономику с помощью
нанотехнологий. А с помощью, например, тоже достаточно сложного, но
достижимого развития российского агросектора, транспортной
инфраструктуры, связанной группы отраслей для снабжения
продовольствием испытывающего углубляющийся относительный
продовольственный дефицит бездонного рынка Китая. Целесообразно и
активное вовлечение в развитие Сибири и Дальнего Востока, которое
Россия сама все равно не поднимет, других азиатских игроков, США,
Австралии, Канады. Необходимо усиление связей с другими
поднимающимися азиатскими экономиками, прежде всего со странами
АСЕАН, Японией, Южной Кореей. Нужно понимать, что мы серьезно
недоиспользуем возможности, открывающиеся азиатским ростом.
Необходимо и углубление диалога с Китаем по вопросам миро
управления, прежде всего в стратегической области. Развитие
триалога по этим вопросам с участием США.
На сегодняшний день оптимальная геополитическая ориентация
России выглядит для меня следующим образом. Убыстренное и
управляемое экономическое сближение с Азией, а не только с Китаем.
Социально-политическое сближение с Европой, преодоление в
отношениях с ней остатков неоконченной «холодной войны». Имея в
конечном итоге целью такого сближения создание новой системы
евробезопасности и Союза Европы. Союза между Россией и Европой ЕС с
едиными человеческими, энергетическими и экономическими
пространствами. Сближение в стратегической области с США, стремясь
стать третьим в складывающемся американо-китайском дуумвирате
мироуправления будущего.
Но главное, что будет определять внешнеполитическую ориентацию
России, возможности самостоятельно влиять на ее направленность,
лежит за пределами предмета данной статьи. Как никогда раньше — это
вектор развития экономики и общества.
