Фрэнсис Фукуяма, провозгласивший в конце 1980-х окончательное торжество либеральной демократии и рыночной экономики, бьет тревогу. Эрозия среднего класса, который в условиях глобализации, технологического прорыва и перемещения производительных сил с Запада на Восток испытывает растущее давление, грозит подрывом доверия к демократическим процедурам. Ведь именно многочисленный и уверенный в себе средний класс традиционно считался опорой устойчивой демократии, а его появление — необходимым ее условием.
Глашатай «конца истории», которая, как предполагалось, знаменовала историческое поражение противников идеологии свободного мира, сегодня сетует по поводу банкротства левых сил. Отсутствие разумной альтернативы либеральным идеям, которая реабилитировала бы умеренный протекционизм и роль государства, порождает еще большие сомнения в дееспособности действующей модели. И в ее легитимности.
Легитимность, то есть право управляющих на управление, становится главным вопросом мировой политики. Символично, что «арабская весна» смела именно те режимы, которые не могли доказать обоснованность своей власти, — формальные республики, где «трон» удерживался или передавался без обращения к населению. Не менее недемократичные монархии все устояли, поскольку, как бы подданные ни относились к королям и эмирам, правомочность передачи власти по наследству не оспаривается.
В развитых странах проблема ответственности правящего класса перед «средним» и «мелким» стоит не менее остро, хотя пока и не столь разрушительно. Один из убойных аргументов кампании Обамы против Митта Ромни — его инвестиционная фирма Bain была в авангарде переноса производств в Китай, то есть он сам наживался, но не давал работы простому американцу. Средний европеец перестал понимать, в чем состоит его персональная выгода от все более сложной конструкции единой Европы, в частности, зачем вытягивать Грецию и прочих должников за счет налогоплательщиков других стран. Распространенное объяснение — спасают не греков и испанцев, а немецкие и французские банки, которые распухали, инвестируя в южноевропейские пузыри, а теперь вызволяют средства. В принципе есть аргументы, доказывающие, что крах Евросоюза обойдется каждому дороже, чем выплаты нерадивым. Но в них надо вникать, а публика это не любит.
Элиты практически всего мира — от самых богатых до самых бедных стран — живут примерно одной жизнью. Они стали космополитами, как говорили раньше, или «глобальными гражданами», как называют сейчас. Понятно, что в одних государствах «глобальные» исчисляются сотнями тысяч, в других максимум десятками человек. Но все они имеют между собой много общего. Беда в том, что большинство населения — опять же будь то США или Мали — остается по своему сознанию и образу жизни «локальными» гражданами. Глобальность они воспринимают в основном либо настороженно, либо враждебно, даже если элиты стараются убедить «подданных» в ее благотворности и для них.
Диктатуры утрачивают устойчивость и выходят из моды в общемировом масштабе, так что «глобальной прослойке» все равно нужна убедительная легитимность. А ее негде взять, кроме как у «местного избирателя».
Отсюда необходимость приобретать лояльность, что и делается в основном риторикой, но отчасти и реальными шагами. В Америке говорят о необходимости защиты от китайского засилья (хотя непонятно, как это сделать в условиях неразрывного клинча «долги в обмен на рынки»). Во Франции Франсуа Олланд вводит 75-процентный налог на богатых (хотя воплощение этого смущает даже иных убежденных социалистов). В России ставится вопрос о возврате активов и имущества на родину.
Ни одна из объявляемых мер не оспаривает модель — глобальные рынки и все более тесно переплетенные хозяйственные системы разных стран и регионов. При этом помимо экономического расслоения сохраняются и межгосударственные политические противоречия — взаимозависимость не отменила великодержавного соперничества. А для подкрепления позиций в нем элитам тем более нужна поддержка национальных масс, это просто классика…
Предвидя новую идеологию, Фукуяма пишет, что она «обречена быть популистской; ее посыл будет начинаться с критики элит, которые позволили пожертвовать благополучием многих ради процветания небольшой группы, а также с осуждения денежной политики, особенно в Вашингтоне, которая приносит выгоду только состоятельным людям». Популизма уже хватает. А вот идеи пока не просматривается.
