Последняя идея совсем странная. Учитывая, что оппоненты обвиняют Дональда Трампа в тайном сговоре с Кремлем, устраивать закулисные переговоры и скрывать их содержание — только подтверждать нападки. Даже если встреча состоится в более привычном антураже, ожидать от нее хоть каких-то результатов невозможно в принципе. Администрация связана по рукам и ногам, в Вашингтоне в разгаре борьба за власть, главным инструментом которой, так уж вышло, стала российская тема. Впрочем, будь атмосфера другой, предсказать сценарий тоже было бы затруднительно.
Команда Трампа, как уже неоднократно было отмечено, — коалиция правых республиканцев-силовиков и представителей деловых кругов националистической направленности. С точки зрения отношений с Россией обе категории малоперспективны.
Большинство правых консерваторов были убежденными антисоветчиками и антикоммунистами, Россия для них — продолжение СССР. Такие люди имелись и в прежней республиканской администрации — Джорджа Буша, но тогда Москва воспринималась в основном сквозь призму ее поражения в холодной войне. Деятелям, подобным Дику Чейни или Дональду Рамсфелду, было просто непонятно, почему надо обращать внимание на проигравшую державу, которая должна знать свое место.
Сегодня расстановка сил изменилась, на Россию смотрят как на военного соперника, который продемонстрировал в последние годы некоторую состоятельность. Такое отношение выразил во время избирательной кампании 2012 года кандидат республиканцев Митт Ромни, назвавший Россию главным геополитическим противником США. Тогда это вызвало недоумение, сейчас подобное утверждение если и встречает возражения, то только в части «главности».
Для кадровых генералов-службистов, подобных шефу Пентагона Мэттису и помощнику по национальной безопасности Макмастеру, Россия — источник военно-политической угрозы, для «социального консерватора» вице-президента Пенса — страна безнравственная, потому что не признает морально-политического доминирования Соединенных Штатов.
Несколько особняком госсекретарь Тиллерсон. Демократы сначала тоже записали его в агенты Кремля, однако ему удалось доказать обратное, взяв на вооружение вполне твердокаменную риторику, хотя Тиллерсон как раз по роду своей прежней деятельности должен быть склонен к повышенному прагматизму. Впрочем, в его случае проблема в другом. Непонятно, в какой степени госдепартамент вообще влияет на внешнеполитическую линию и отражает ли его глава реальный курс Белого дома, если таковой вообще существует. Конфуз усугубляется тем, что аппарат функционирует в ненормальных условиях — масса вакансий не заполнена, на других остаются сотрудники прежней команды, сидящие на чемоданах. Впрочем, надо отдать должное бюрократической силе ведомства — рутинная работа на среднем уровне исправно продолжается. Но это означает, что на каждодневном уровне отношения определяет инерция, а в нашем случае она негативная.
Что касается второй составляющей команды Трампа — национально ориентированного бизнеса, нацеленного на изменение правил мировой торговли в более выгодном для Америке ключе, им Россия, увы, просто неинтересна. Наша страна не является крупным игроком на этом поле, от налаживания отношений с ней или, напротив, провоцирования конфликта перемен на глобальной экономической арене не случится. Поэтому Китай и Европейский союз кратно важнее, на них и направлено основное внимание, равно как и на изменение подхода к торговле в целом.
Трамп и единомышленники вдохновляются классическими подходами — двусторонние договоренности со всеми партнерами, в каждом случае на индивидуальных основаниях. Те самые сделки, о которых любит говорить президент США.
Если нынешняя схватка в конце концов утихнет (кажется, даже среди яростных борцов против Трампа появились признаки колебаний, не наносит ли она избыточный ущерб Америке в целом), администрация сможет перевести дух и попытаться добиться чего-то с Россией. Во всяком случае, Госдепартамент при Тиллерсоне стремится сохранить пространство для маневра и избежать совсем уж откровенного диктата со стороны Конгресса. Но, во-первых, урон нанесен уже изрядный, тема подрыва русскими Соединенных Штатов изнутри в общественное сознание внесена и там останется.
Во-вторых, композиция интересов вокруг Трампа большим сдвигам не способствует, поле потенциального взаимодействия то же, что и при Обаме, а это значит снова «избирательное вовлечение» по вопросам, важным для Вашингтона, не более того. Это не работало раньше, едва ли сработает и теперь.
Хочет или нет других отношений с Россией сам Дональд Трамп? Скорее да, он считает, что по некоторым вопросам Россия полезна, а Путин ему явно интересен. Но это, в общем, неважно, объективных оснований для перемен нет.
