Уходящая ныне с поста госсекретаря Хиллари Клинтон, служившая в 2009-2010 годах верным солдатом перезагрузки, сделала в Дублине, где проходила ежегодная встреча ОБСЕ, весьма откровенное заявление. По ее словам, «подавление оппозиционных настроений в странах Восточной Европы и Средней Азии может привести к новой «советизации» этих государств.
Четыре года назад, в конце ноября 2008-го, мне довелось участвовать в крупной конференции в Вашингтоне, посвященной российско-американским отношениям. Выборы прошли, команда Джорджа Буша паковала вещи, чтобы уступить место администрации Барака Обамы, а основным докладчиком выступал уходящий заместитель госсекретаря Дэниэл Фрид, ведущий неоконсервативный идеолог внешней политики. Он пребывал в мрачном расположении духа и от проигрыша республиканцев, и от недавней победы Москвы в российско-грузинской войне – Фрид считался одним из главных кураторов проекта Грузии как «факела демократии». В своей короткой речи дипломат дал четкий и однозначный наказ преемникам: «С Россией – никаких сделок и никаких разменов!». Только жесткость и только давление.
Демократический Белый дом и Госдепартамент волю Фрида не выполнили. Перезагрузка, начавшаяся по инициативе Обамы и непосредственно провозглашенная Хиллари Клинтон, на деле представляла собой именно сложную сделку, в которую были включены несколько тем. Размен интересов – первостепенных для одной стороны на второстепенные для другой и наоборот, – позволил нормализовать отношения и выйти из тупика, в котором они оказались усилиями Дэна Фрида и его единомышленников. Спираль, однако, движется по сходной траектории.
Последнее заявление Клинтон – верный признак тому. «Советизация» околороссийского пространства, по версии Клинтон, может проходить под такими названиями, как «Таможенный союз» или «Евразийский союз», но «нельзя допустить ошибку. Мы знаем, что является целью, и мы пытаемся найти эффективный способ замедлить или предотвратить этот процесс».
Столь прямой констатации того факта, что США рассматривают интеграционные начинания России на постсоветском пространстве в качестве враждебного проекта, который надо «предотвратить», еще не звучало. Наличие геополитической борьбы в этой части мира очевидно с момента распада Советского Союза, однако официально она обычно отрицалась, к тому же в последние годы казалось, что по мере возгорания пожара на Ближнем Востоке и роста Китая иерархия приоритетов Вашингтона меняется не в пользу территории бывшего СССР.
От степени напористости Соединенных Штатов на постсоветском пространстве российско-американские отношения зависят, пожалуй, в наибольшей степени. Попытка администрации Буша действовать здесь напролом привела к крайнему ожесточению и локальной войне, Россия жестко ответила на намерение распространить НАТО на Грузию и Украину, а также разместить третий позиционный район ПРО в Восточной Европе. Отступление Обамы, а его вкладом в перезагрузку фактически стало сворачиванием тех самых планов Буша, позволило качественно разрядить обстановку.
Значат ли слова Клинтон, что Америка может вернуться здесь к активной экспансионистской линии?
Несмотря на острейшую и очень эмоциональную борьбу против Обамы за выдвижение на пост президента в 2008 году, Хиллари Клинтон проявила себя как лояльный и дисциплинированный госсекретарь. Ее собственные взгляды, продолжающие линию Билла Клинтона, в большинстве случаев не проявлялись, она придерживалась курса президента.
Между тем подход 1990-х, во-первых, ставил во главу угла постсоветское пространство, во-вторых, предусматривал – параллельно с содействием демократизации России – активное стимулирование на территории бывшего СССР «геополитического плюрализма» и уничтожение российской монополии на влияние. Уходя с поста, Хиллари может позволить себе говорить то, что думает, то есть вернуться к идеалам клинтоновской эры.
Кто сменит Клинтон на министерском посту – пока непонятно, вокруг представителя США в ООН Сьюзен Райс, которую якобы хочет назначить глава государства, развернулась нешуточная битва. Как бы то ни было, едва ли во время второго срока президентства нынешний хозяин Белого дома изменит отношение к внешней политике и отдаст ее на откуп Госдепартаменту. То есть линию по-прежнему будет определять Обама, а он, насколько это возможно в крайне идеологизированной американской среде, настроен на прагматичную работу.
Но даже если высказывания Клинтон не означают очередную смену вех в политике Соединенных Штатов на российском направлении, они очень показательны.
После исчезновения Советского Союза прошло больше 20 лет, его территория сильно фрагментировалась по типам правления, моделям развития, геополитическим ориентациям. Россия, мучительно переживавшая крах единой страны, начала, наконец, ментально выбираться из постсоветской эпохи, когда рубеж 1991 года воспринимался как единственная точка отсчета.
Необходимость воссоединить в той или иной форме территории прежнего государства, считавшаяся аксиомой, перестает быть таковой. Москва начинает рационально оценивать свои интересы, а также соотносить желания с возможностями. Отсюда и проект Таможенного союза – первый реальный подход к интеграции, основанный на попытке предложить экономически состоятельный механизм, а не на лозунгах, как все прежние разы. Получится ли – вопрос, но в самой идее нет ничего абсурдного или заведомо несбыточного.
Однако западное восприятие в целом осталось на уровне 1990-х – любая российская инициатива видится как возрождение имперских амбиций. При этом у самих Соединенных Штатов и Европейского союза никакого внятного альтернативного предложения постсоветским странам нет.
Расширение ЕС застопорилось не из-за противодействия Кремля, а по причине глубокого внутреннего кризиса, который не позволяет в обозримой перспективе думать об институциональном взаимодействии со странами периферии к востоку от границ Евросоюза. США вынуждены плотно заниматься совсем другими вещами; Украина или Южный Кавказ при всем желании не займут те строчки в системе приоритетов, которые они занимали раньше – чисто объективно. Больше шансов на это у Центральной Азии – в силу близости к по-настоящему «горячим точкам», но и там отношение инструментальное, а не стратегическое и сущностное.
Россию традиционно упрекают в том, что ее политика зачастую диктуется не конструктивными намерениями и целями, а исключительно желанием воспрепятствовать достижению каких-то целей Западом. Он же, как предполагается, всегда имеет некие позитивные программы для младших партнеров. В некоторых случаях такая интерпретация справедлива, в других – нет.
Но сейчас ситуация противоположная. Высказывание Хиллари Клинтон свидетельствует о том, что память о Советском Союзе по-прежнему служит структурообразующим элементом политики, а противодействие России тоже вполне может быть самоцелью. Что, собственно, и требовалось доказать.
