Сфера технологий стала одной из важнейших в борьбе за власть в XXI веке. К началу третьего десятилетия нового века очевидно оформление двух основных «технологических экосистем» – американской и китайской. В этой связи для России актуальна дилемма: подключаться к одной из существующих платформ или разрабатывать собственную?
Выбор в пользу первого варианта предполагает определение условий, на которых должно осуществиться такое «присоединение». Вторая опция требует более амбициозной стратегии, которая определит ключевые параметры собственно российской «техноэкосистемы».
Американская система является старейшей, наиболее крупной и развитой. Она опирается на безусловное технологическое лидерство США. Ключевая цель американской стратегии в технологической сфере – удерживать инициативу в области инноваций, продлить собственное доминирование и не допустить появления сопоставимых конкурентов на глобальном рынке. Для этого ведётся активная кадровая работа, создаются льготные условия для развития экосистемы стартапов, используются далёкие от экономических методы конкуренции.
Ёмкость рынка и благоприятные внутренние условия позволили США вывести на рынок наиболее крупных технологических и интернет-гигантов, права интеллектуальной собственности которых законодательно защищены. Косвенным, но значимым фактором американской техноэкономической системы является создание многочисленных продуктов общего доступа (common goods). Всё это позволяет американским компаниям предоставлять всему миру пробную версию собственных продуктов, что даёт пользователю возможность без избыточных затрат получить доступ к одним из наиболее совершенных технологий. Предлагаемые США принципы открытости и свободы в цифровой сфере подкупают. Однако не приходится сомневаться, что в момент, когда американцы усомнятся в собственной гегемонии в технологической среде, эти принципы будут незамедлительно пересмотрены. Возникнут непреодолимые границы и барьеры, нацеленные на сдерживание конкурентов и защиту американского лидерства.
В этом случае компании сыграли за политический истеблишмент против неугодного «спойлера» системы. Вероятно, в ближайшие годы команда политических, финансовых и технологических глобалистов будет продолжать сообща противодействовать национал-индустриальной повестке дня в Америке и других странах. При этом из стана демократов всё же доносятся опасения, что, какими бы удобными ни были предлагаемые корпорациями технологии, усиление влияния техногигантов опасно как по причине накопления ими «беспрецедентной экономической силы», так и по причине наращивания «контроля над политическим общением и коммуникациями». Доминирование техногигантов в распространении информации и их способность к политической мобилизации масс уже сейчас представляют угрозу для демократических правительств.
Китайская техноэкономическая платформа меньше американской, хотя и здесь очевидны притязания на технологическое лидерство. Значительный объём финансовых и людских ресурсов позволяет китайской экосистеме быть замкнутой на себя и административно перераспределять ресурсы на те области технологического развития, которые представляются Политбюро КПК наиболее перспективными. Китайцы первые в мире поэкспериментировали с автономизацией ряда сервисов и услуг, выстроив «Великую Китайскую цифровую стену» (The Great Firewall of China). И если американцы предоставляют всему миру пробную версию своего продукта, то конкурентоспособность китайской модели опирается на дешевизну их предложения и участие в финансировании передовых разработок в других государствах. При этом Китай опирается на тактику выжидания и не реагирует на провокации США. Америку в Китае справедливо рассматривают как более весомого и сильного игрока в этой сфере. Однако темпы роста китайской технологической индустрии позволяют Пекину рассчитывать на то, что достижение сопоставимого с США положения на рынке – вопрос времени. Маловероятно, что американцы смогут остановить этот процесс. В мировой политике есть запрос на прагматизм. Откликаясь на него, всё большее число американских союзников (включая европейцев) благосклонно воспринимают предложения Китая о сотрудничестве в цифровой сфере.
Ключевые страны Европы – Германия, Франция, Италия, Нидерланды – опасаются зависимости от американцев и китайцев. Необходимость развития национальной технологической платформы особенно акцентируют французы. Европейцы боятся потерять субъектность в мировой технологической среде и в конечном счёте оказаться в ситуации, когда их голос не будет учтён.
Россию с европейцами объединяют опасения попасть в зависимость от ведущих игроков и утратить собственную автономию. При этом Россия, как и некоторые другие европейские страны, обладает компетенциями к формированию самостоятельного полюса мощи в цифровой сфере. Российские аргументы о разработке стандарта совместимости данных с большей вероятностью могут быть услышаны в Европе, чем в Китае и США.
Последние два государства сами обладают значительным массивом данных и не готовы делиться ими с третьими странами. Однако политические разногласия Москвы с европейцами могут стать непреодолимым препятствием к полноценной коллаборации, что является для России дополнительным мотивационным фактором в формировании собственной технологической платформы.
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
