Дипломатическая война между Белоруссией и Евросоюзом вспыхнула неожиданно. Отношения не клеятся давно, со времени президентских выборов 2010 года, когда жестокий разгон оппозиции и последовавшая за ним волна политических репрессий привели к замораживанию контактов. ЕС был особенно раздосадован тем, что накануне выборов европейцы считали, будто «договорились» с Александром Лукашенко: голосование проходит в рамках приличий, Европа их мягко критикует за недостаточную демократичность, но затем открывается пространство для укрепления связей — и экономических, и политических. Переговорщиками тогда выступили министры иностранных дел Германии и Польши Гидо Вестервелле и Радек Сикорский, которые вернулись из Минска успокоенные, пообещав Белоруссии 4 миллиарда евро в случае хорошего поведения.
Вместо этого белорусский президент проявил жесткость, входящую за привычные рамки и вызвавшую недоумение даже в Москве. Что стало причиной — нервный срыв, стремление раз и навсегда продемонстрировать, кто в доме хозяин (в 2010 году и в Европе, и в России активизировались спекуляции о возможной смене власти в Минске), или чья-то хитрая провокация, о которой тогда многие рассуждали, — неизвестно. Но с этого момента пространство для маневра у Лукашенко резко сократилось. Играть обычную партию по запугиванию Европы перспективой поглощения Белоруссии экспансионистской Россией он больше не мог, хотя до этого (после грузинской войны) сценарий сближения со Старым Светом стал приобретать реальные очертания. Но выборы-2010 Евросоюз воспринял однозначно: «батька» его просто кинул.
Лишившись альтернативы и столкнувшись с экономическими проблемами, Лукашенко развернулся к России. Заметно продвинулся проект Таможенного союза, в котором до этого Минск играл роль тормоза, Москва наконец начала получать доступ к объектам собственности в соседней стране, в которых она была заинтересована. Позиции президент Белоруссии сдавал с боями, тем не менее тренд не менялся: Лукашенко постепенно отказывался от рычагов, которые в предшествующие годы позволяли ему, находясь в полуизоляции и завися от России экономически, сохранять дистанцию и высокую степень независимости от Москвы. Членство в Таможенном союзе, если верить только что обнародованным данным Евразийской экономической комиссии, приносит Белоруссии явную выгоду, ее экспорт в Россию и Казахстан растет. Уже данные и обещанные скидки в цене на газ также крайне кстати. Однако политическая свобода рук сужается. Во внутренние дела соседа Россия, понятное дело, не лезет — чай, не Америка, чтобы за правами человека следить, но и отклоняться от курса на дальнейшее сближение не позволит.
Нынешнее резкое обострение с ЕС, кажется, не спровоцировано ничем особенным. Европарламент расширил список чиновников, на которых распространяются визовые санкции. С визами Европейский союз манипулирует давно, то удлиняя, то сокращая перечень тех, кто подлежит ограничениям, это рутина.
(Вообще примечательно, что в отношении Минска Евросоюз всегда предпочитает символические санкции, никогда не вводя экономические: это невыгодно самим европейцам, которые охотно торгуют с «последним диктатором».)
Как бы то ни было, белорусское руководство решило отреагировать, отозвав своих послов из Брюсселя и Варшавы, а также попросив представителей ЕС и Польши покинуть Минск. Европа ответила мощным демаршем: все послы Европейского союза объявили об отъезде.
Белоруссия — идеальный повод для Европы продемонстрировать принципиальность и единство, которого нет практически ни по какому иному вопросу. Единство и принципиальность в этом случае ничего не стоят. Защитников у официального Минска не осталось — последним был Сильвио Берлускони, который покинул премьерский пост осенью. Терять Европе в белорусском случае нечего: Белоруссия плотно и прочно ориентирована на Россию, и реальной перспективы оторвать ее нет. Сегодня нет и явного желания это делать: Евросоюз находится в настолько глубоком кризисе, что ни о каком расширении, тем более на политически сомнительные страны, где нужны специальные усилия по трансформации, речи не идет. (ЕС хватает фейерверка, который устраивают некоторые государства из тех, что приняты в нулевые годы, например Венгрия, ухитряющаяся, будучи членом Евросоюза и НАТО, сооружать националистически заряженную систему с явными авторитарными и ирредентистскими замашками.) Ответить Минску тоже нечем, даже газ не перекроешь — труба теперь принадлежит «Газпрому».
Белорусские комментаторы предполагают, что резкость Лукашенко может быть связана с тем, как он понимает изменения, происходящие в России. Возвращение Владимира Путина связывают с грядущим ужесточением курса в отношении Запада, от премьер-министра ожидают именно такого.
Даже если это так (а, вероятнее всего, буквального повторения Путина второй половины 2000-х не будет), Минску от этого едва ли что-то перепадет. Владимир Путин почти с самого начала, с 2001 года, взял курс на жесткий прагматизм в отношениях с соседями, даже союзниками по общим институтам, как Белоруссия. С тех пор у него было много возможностей убедиться, что просто «братство» дорого обходится и практически ничего не дает. Поэтому, как он говорил 10 лет назад как раз о союзе с Белоруссией, мухи отдельно, котлеты отдельно.
Белоруссия — частный пример того, как изменилась ситуация на постсоветском пространстве, особенно в его западной части. Еще недавно — три года назад — казалось, что расположенным там государствам гарантировано постоянное внимание сильных мира сего — России, Европы, США. Борьба за влияние будет продолжаться, поэтому у Киева, Минска, Кишинева всегда остается возможность маневрировать в надежде получить какие-то дивиденды.
Сегодня все крепче впечатление, что геополитические битвы завершаются, поскольку сильные находят другие дела, более важные — внутренние или в других регионах.
Даже Россия, которая не изжила в себе стремление восстановить некую привычную конфигурацию если не границ, то влияния, снижает обороты: вовлечение соседей в общую экономическую орбиту желательно, но не любой ценой. «Европейский выбор», который на протяжении многих лет служил несущим каркасом политических идеологий в бывших союзных республиках, теряет актуальность, по крайней мере, как практическая возможность членства. И этим странам, возможно, скоро придется не ощущать себя лакомыми трофеями в борьбе «больших», а самим вести борьбу за внимание к себе. Если до этого дойдет, Александр Лукашенко вне конкуренции: привлечь внимание он умел всегда.