Самопровозглашенная независимость Косово вызывает
бурные дискуссии. В основном обсуждается, каким образом косовский
случай воздействует на обстановку в зонах других территориальных
конфликтов. Но интереснее другое: балканские события органично
вписываются в общий процесс деградации международных
институтов.
Все участники косовской коллизии апеллируют к международному
праву. Все твердят о желании решить вопрос на основе признанных
норм. Процесс же полностью вышел за рамки правовых процедур. Совет
Безопасности ООН вне игры, а легитимность нового государственного
образования надолго останется предметом споров.
Москва и Белград обвиняют в этом инициаторов косовской
независимости «любой ценой» – США и Западную Европу. Вашингтон,
Лондон, Париж, Берлин и прочие единомышленники Приштины считают,
что обструкционистская позиция России в Совбезе ООН еще больше
ослабила этот орган.
Между тем ничего нового не произошло. Международные институты
утрачивают влияние уже полтора десятилетия. И все, кто только
может, по очереди вносят в это свой вклад.
Как правило, приверженность принципам международного права
обратно пропорциональна силе. Чем слабее и уязвимее государство,
тем большим радетелем права и обязательств оно выступает. И
напротив – осознание собственного могущества стимулирует желание
действовать в обход существующих правил.
В этом смысле холодная война – уникальный период. Силы двух
крупнейших субъектов международных отношений были примерно равны.
Для функционирования мировых институтов это имело двоякие
последствия. С одной стороны, Совет Безопасности ООН, например, был
парализован биполярным противостоянием, что делало его
эффективность крайне ограниченной. С другой – наличие двух
равновеликих блоков заставляло согласовывать правила и нормы
поведения. Ни одна из сторон не могла вести себя исключительно по
собственному усмотрению, и потому требовалась система общих
институтов.
С окончанием холодной войны все изменилось. Победившая сторона
тяготилась ограничениями, которые накладывали правила предыдущего
периода. Но проигравшие не имели возможности настаивать на
полноценном применении этих правил. В результате правовое
оформление политики постепенно стало превращаться в ритуал, а не в
сущностный процесс выработки решений.
«Со щитом или на щите – у Соединенных Штатов в новых условиях
больше не появится причин вновь подчинить себя старым
ограничениям», – так в 2003 году охарактеризовал ситуацию
американский исследователь Майкл Гленнон. В нашумевшей статье в
журнале Foreign Affairs он фактически провозгласил смерть Совбеза
ООН как дееспособного органа. Хотя Гленнон писал это по следам
быстрой победы в Ираке, сама идея была изложена в его ранее
вышедшей книге «Пределы права и прерогативы силы», основанной на
опыте как раз косовской кампании 1999 года.
Война НАТО против Югославии обосновывалась необходимостью
защитить правовые нормы и гуманитарные стандарты. Но для ее
легализации потребовалась более чем вольная и сомнительная
трактовка ранее принятой резолюции СБ ООН. В случае с Ираком
обошлись вовсе без резолюции.
По мнению неоконсервативных идеологов начала этого столетия, ООН
и вовсе следовало упразднить, поскольку она утратила моральные и
юридические права. Ведь, как отмечал Гленнон, «к 2003 году основной
проблемой стран, решавших вопрос о применении силы, была не
законность, а разумность ее применения». При этом считалось
очевидным, что США как мировой лидер, конечно же, способны
определить, что разумно, а что нет. Равно как и то – что морально,
а что аморально.
Ситуация предстала в ином свете, когда начали выясняться
печальные последствия такого рода действий – прежде всего для самих
Соединенных Штатов. Второй срок президентства Джорджа Буша отмечен
попытками вернуть политику США в международное русло. Однако распад
прежней системы взаимоотношений набирает обороты. Лозунг Доналда
Рамсфелда о том, что «коалиция добровольцев» легко заменяет
стабильные альянсы и организации, живет и побеждает. Уже и помимо
воли тех, кто на этом настаивал.
Эрозия затронула, конечно, не только ООН. В целом эффективность
международных организаций при решении мировых проблем снижается.
Разговоры о реформировании разных институтов – от ООН и ОБСЕ до МВФ
и ВТО – заканчиваются ничем.
Основная коллизия заключается в противоречии между формирующейся
многополярностью международной системы и неэффективностью
многосторонних институтов. Растет количество государств, которые
заявляют права на то, чтобы участвовать в определении правил игры.
Существующие институты были приспособлены для нужд двухполюсного
мира. Они еще могли как-то функционировать в условиях, когда
требовалось лишь формальное утверждение решений, принятых за их
рамками. А вот механизмы эффективного согласования интересов
различных участников мировой политики в явном дефиците.
Какие форматы демонстрируют сегодня эффективность? Те, что
созданы по договоренности ряда держав для решения конкретной
проблемы. Например, «шестерка» по урегулированию северокорейской
ядерной проблемы и «пятерка» по Ирану. Конечно, они действуют в
координации с Советом Безопасности ООН, но в их основе –
согласование позиций и интересов отдельно взятых государств. Это
согласование, правда, дается с огромным трудом, оно все время
оказывается под угрозой из-за глубокой подозрительности всех
участников.
Перелом рубежа 80-х – 90-х годов прошлого века оказался не
финалом, а стартом болезненного процесса глобальной трансформации –
от конфронтационной стабильности с четкими правилами к чему-то
новому. Пункт назначения неясен, движение продолжается.
Обстоятельства появления нового государства на Балканах приводят
к невеселому выводу. Надежды 1990-х годов на мир, который
регулируется правом и гуманитарными ценностями, не оправдались.
Применение военной силы и преобладание этнического принципа
государственного строительства над гражданским – комбинация именно
этих двух факторов привела косоваров к независимости.
Тот же Гленнон писал пять лет назад: «Нации по-прежнему будут
стремиться к наращиванию могущества и поддержанию безопасности за
счет других. Они продолжат спор о том, когда следует применять
силу. Нравится нам это или нет, но так устроен мир. Первым шагом к
возобновлению шествия человечества в направлении законности и
правопорядка будет признание этого факта».
Факт можно, пожалуй, признать. Это значит, что в мире за
последние сто лет изменилось меньше, чем представляется. И уроки,
которые казались выученными, возможно, придется повторять.
