Правящая в Турции умеренно исламская Партия справедливости и развития и ее лидер премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган одержали крупную политическую победу, которая может определить дальнейшую эволюцию страны. Большинство турецких граждан одобрили на референдуме пакет из 26 изменений в конституцию, принятую после военного переворота 30 лет назад.
Поправки касаются реформирования системы правосудия, в частности, у гражданских судов появляется возможность возбуждать уголовные дела в отношении военных. Инициативу роспуска политических партий получает не Апелляционный суд, а парламент. Вводится институт омбудсмена (защитника прав человека), граждане отныне могут обращаться в Конституционный суд, а госслужащие имеют право на заключение коллективных договоров и забастовки.
Официальная цель реформы – дальнейшая демократизация, которую правительство Эрдогана осуществляет в рамках усилий по вступлению в Европейский союз. И практически никто не спорит, что рестриктивный Основной закон, когда-то написанный под диктовку генералов, требует пересмотра.
Однако за этим благим намерением скрывается ожесточенная борьба за модель развития Турции и ее роль в мире. Вопрос в том, сохранит ли армия, гарант светского устройства республики, функцию основного регулятора турецкой общественной жизни и последней инстанции, принимающей политические решения.
С 50-х годов прошлого века, когда в Турции начали развиваться демократические процедуры, генералитет четырежды вторгался в политику, разворачивая ход событий в нужном ему направлении. Перевороты 1960, 1971, 1980 годов сопровождались жестокими репрессиями против радикалов и вообще оппонентов, а в 1997 году для смены власти хватило ультиматума военных, применения силы не понадобилось.
Справедливости ради стоит заметить, что вмешательства следовали, как правило, за периодами нарастающей нестабильности и насилия, связанными с неспособностью гражданских политиков обеспечить эффективное управление. Другим стандартным обвинением было предательство идеалов кемализма – принципов светского устройства, заложенных основателем Турецкой республики Кемалем Ататюрком – и стремление насадить «реакционные» исламские нравы.
Во время холодной войны противоречие между секуляризмом и демократией оставалось сугубо внутренним делом. Внешних партнеров Турции, прежде всего США, заботило сохранение Анкары в западной орбите, гарантией чего выступали военные, у которых с конца 1940-х годов были налажены тесные связи с американскими коллегами.
Конечно, Вашингтон и европейские столицы коробили нравы турецких хунт, которые раз в десятилетие осуществляли «зачистку», но основы партнерства это не колебало. Например, ассоциированное членство в Европейском экономическом сообществе было предложено Турции в 1963 году, всего через два года после того, как военные, невзирая на протесты и увещевания всего западного мира, казнили первого демократически избранного премьер-министра Аднана Мендереса.
Окончание холодной войны и волна демократизации, охватившая мир на рубеже 1980-1990-х годов, привела к изменениям в турецкой политике. С исчезновением советской угрозы ослабла блоковая дисциплина, а военные диктатуры вышли из моды.
И если первая попытка создания происламского правительства во главе с ветераном турецкой политики Неджметтином Эрбаканом в 1996-1997 годах закончилась ультиматумом военных и его отставкой, то приход к власти в 2002 году Партии справедливости и развития предотвратить уже не удалось. Армии пришлось согласиться с возвращением в большую политику Реджепа Тайипа Эрдогана, соратника Эрбакана и мэра Стамбула в середине 1990-х годов, которому ранее было навсегда запрещено заниматься политической деятельностью.
Членство в Европейском союзе и демократизация общества стали оружием, при помощи которого Эрдоган и его партия начали атаку на позиции генералитета. Премьер добился того, что в 2005 году Евросоюз начал официальные переговоры о вступлении Анкары. Тогда говорилось о том, что они продлятся не менее 10 лет, однако половина срока миновала, а диалог почти не сдвинулся с мертвой точки. Более того, стремительные изменения международной обстановки и ситуации в Европе привели к тому, что дискуссия о членстве Турции в ЕС превратилась в умозрительную.
С одной стороны, Европейский союз, пребывающий в тяжелом замешательстве, просто не может принять в свой состав крупную страну с собственной геополитической и культурной идентичностью. С другой – на волне нарастающего отторжения ислама на Западе (а к Европе, похоже, присоединяются и Соединенные Штаты) перспектива раскрыть двери для 72-миллионной мусульманской державы представляется фантастической.
Но для развития Турции это обстоятельство играет теперь, пожалуй, второстепенную роль, поскольку внутренний процесс развивается по собственной логике. ЕС остается разве что формальным предлогом для либерализации, необходимой для упрочения позиций правящей партии. Да и с точки зрения внешнеполитической ориентации Анкара, похоже, окончательно выбрала путь самостоятельной реализации амбиций, без привязки к постоянным альянсам.
Одна из целей принятия поправок – возможность привлечь к суду военных, которые были причастны к перевороту 12 сентября 1980 года. Тогда десятки тысяч были арестованы и осуждены, а несколько десятков казнены, преследования сопровождались репрессиями и пытками.
Суды над генералами могут окончательно подорвать авторитет армии, который и так уже пострадал в начале этого года, когда власти объявили о разоблачении якобы имевшего места заговора высокопоставленных военных. Но многие из тех, кто с энтузиазмом приветствовал оттеснение от власти армии, теперь опасаются авторитарных тенденций в Партии справедливости и развития, которая постепенно превращается в гегемона турецкой политики.
Например, изменение процедуры назначения верховных судей, по мнению оппонентов правительства, приведет к тому, что кабинет сможет взять под контроль и судебную власть, а это чревато ползучей «исламизацией» законодательства. Либеральная часть турецкой интеллигенции, которая активно поддерживала европейский пафос Эрдогана, расколота в связи с прошедшим референдумом.
Последняя попытка контратаки противников Эрдогана была предпринята весной 2008 года, когда в Конституционный суд Турции был подан иск о ликвидации Партии справедливости и развития за нарушение светских принципов управления страной. Правительство выиграло. Теперь, после победы на плебисците, премьер упрочил свои шансы на успех в следующем году, когда пройдут очередные всеобщие выборы.
Ослабление влияния военных, жестко ориентированных на США, воздействует на внешнеполитический курс Анкары. Приход Реджепа Тайипа Эрдогана на пост главы правительства был отмечен отказом Турции поддержать американское вторжение в Ирак. А в этом году последовали сразу две акции, вызвавшие возмущение в Вашингтоне – договоренность с Ираном о вывозе ядерного топлива для обогащения и фактический разрыв с Израилем на фоне искусно организованного скандала вокруг «Флотилии свободы».
Одновременно турецкая дипломатия во главе с энергичным министром Ахмедом Давутоглу активизируется по всем направлениям – на Южном Кавказе, Балканах, Среднем и Ближнем Востоке, в отношениях с Россией.
Турция продолжает и европейский диалог, но его тональность меняется – Анкара уже не просит, она критикует ЕС за невыполнение обещаний и дает понять, что бесконечно ждать Турция не намерена.
Перемены, происходящие в Турции, – один из самых важных процессов в современной политике Западной и Центральной Евразии. Игра едва ли закончена, у Эрдогана и его единомышленников противники разрозненные, но многочисленные. Это и по-прежнему влиятельные военные, и турецкие интеллектуалы, напуганные призраком исламизации, и американское руководство, да и отношение соседей к турецким амбициям неоднозначно. Однако изменения отражают объективный процесс фундаментальных сдвигов в мировой политике, поэтому дальше будет еще интереснее.
| Gzt.Ru
