15 лет назад, 1 апреля 1994 года, Верховный совет Белоруссии
ликвидировал комиссию по борьбе с коррупцией, которую возглавлял
депутат Александр Лукашенко. За неполный год существования этого
органа его председатель превратился в популярного политика, апогеем
деятельности которого стала отставка «отца» белорусского
суверенитета Станислава Шушкевича с поста председателя Верховного
совета. Упразднение комиссии не остановило победного марша
директора совхоза – в июле он с огромным перевесом выиграл выборы
президента страны. На этой должности «батька» остается до сих
пор.
К Александру Лукашенко можно относиться по-разному, но нельзя не
отдать должное его политическому таланту.
За полтора десятилетия постсоветское пространство потряс не один
катаклизм, однако непотопляемый белорусский лидер всегда умудрялся
приспособиться к любому положению и сохранял пространство для
маневра, хотя не раз казалось, что он загнан в угол.
Сегодня одновременно забавно и удивительно наблюдать, как за
благосклонность Лукашенко соревнуются Москва и Брюссель. Россия
демонстрирует несвойственное ей «понимание» экономических проблем
Белоруссии, а Евросоюз досрочно включает Минск в программу
«Европейское партнерство», допуская даже возможность приглашения
«батьки» на саммит. А ведь еще недавно Москва давила на Минск,
давая понять, что пришла пора делать окончательный выбор в пользу
интеграции под российской эгидой. Да и личные отношения Владимира
Путина с Александром Лукашенко складывались более чем прохладно. ЕС
же клеймил «последнего диктатора Европы», пугая Белоруссию
изоляцией и вводя санкции против ее руководства.
В чем секрет внешнеполитического успеха Лукашенко? Сквозь
геополитические бури его вел надежный компас – воля к власти в
сочетании с отменной интуицией. Он всегда знал, откуда в данный
момент исходит наибольшая опасность его личному положению.
В 1990-е годы, когда вся Восточная Европа бурлила процессами
демократической трансформации, политик с авторитарными
наклонностями и намерением оставаться у власти как можно дольше
сделал выбор в пользу России. Запад слишком активно стимулировал
перемены. А Москва не собиралась менять суть белорусского режима,
тогдашнему президенту Борису Ельцину было достаточно имитации
интеграционного процесса. К тому же на горизонте маячила
перспектива выйти на более широкий оперативный простор Союзного
государства.
Правда, амбиции, связанные с возможностью завоевания Москвы,
Кремль отсек довольно быстро. Зато экономическая выгода Минска была
очевидна, что укрепляло власть «батьки» и позволяло игнорировать
откровенно враждебное отношение к нему Запада.
Пока руководители соседних стран пытались уцепиться за поезд
европейской или евроатлантической интеграции, Белоруссия занимала
демонстративно независимую позицию, не уставая напоминать Москве,
что у нее есть один-единственный верный друг, которого нужно холить
и лелеять.
После смены власти в России Кремль попытался конвертировать
«дружбу и братство» в экономические дивиденды, но добиться ничего
не смог. Александр Лукашенко, точно почувствовав перемену
атмосферы, начал трансформироваться из главного приверженца
воссоединения в национального лидера, твердо стоящего на страже
интересов своей страны. Благо к тому времени – начало 2000-х годов
– белорусское общество уже привыкло к суверенитету и начало
воспринимать его как ценность. Так что уже можно было разыграть
карту «российского империализма».
Кроме того, «батька» понимал, что, как только в России
пробудятся хоть какие-то амбиции по восстановлению сферы интересов,
западная реакция – почти инстинктивная – будет заключаться в
противодействии. И независимая Беларусь, пусть даже и авторитарная,
Европе и США окажется несравнимо милее, чем территория, пусть и
демократическая, находящаяся под контролем Москвы. Так что
помощь России помогала президенту Белоруссии обороняться от
«цветных революций», а гипотетическая угроза поглощения со стороны
Кремля гарантировала, в крайнем случае, заступничество Запада.
Сегодня сложилась ситуация, идеальная для такого мастера
лавирования, как Лукашенко. Обострение геополитической конкуренции
в зоне бывшего СССР налицо. Вопросы о том, насколько демократичен
тот или иной режим, который всегда задавал Запад, как и проблема
«рентабельности» отношений, заботившая Москву, отступают на второй
план. Зато вперед выдвигается тема лояльности.
Европейский союз демонстративно изменил подход к Минску.
Собственно говоря, Брюссель стал применять к Белоруссии не
завышенные требования, как к странам, потенциально претендующим на
членство, а те же критерии, что и к прочим постсоветским
республикам. Ведь
если ставить Минск в один ряд с Казахстаном или Азербайджаном, с
которыми у ЕС прекрасные отношения, то Белоруссия выглядит ничем не
хуже. Перемена угла зрения стала возможной еще и потому, что
прежние «оазисы демократии» в Тбилиси и Киеве ожиданий явно не
оправдали.
Периодически обостряющиеся отношения России и ее газовых
клиентов повышают значение Минска и для тех, и для других.
Москва же со своей стороны, ощутив после событий минувшего
августа острый дефицит надежных партнеров, заинтересована в том,
чтобы привязать Белоруссию как можно прочнее.
Белорусский лидер отдает себе отчет в том, что бесповоротный шаг
в ту или иную сторону чреват для него потерей власти. В Европе
никто никогда не даст ему никаких гарантий, сколь активно его туда
бы ни завлекали. Россия же, если не будет опасаться потери Минска,
может начать вести себя достаточно бесцеремонно.
В ближайшее время «батьке» предстоит испытание его политического
таланта, связанное с отношением к независимости Абхазии и Южной
Осетии. Россия добивается от Минска признания, что стало бы
своеобразной «клятвой верности». Европейцы, презрев все формальные
приличия, грозят: признание похоронит шансы Белоруссии на
европейскую перспективу.
Ситуация, казалось бы, безвыходная – надо делать четкий выбор.
Но до сих пор Александру Лукашенко удавалось-таки оставлять для
себя лазейку. Из белорусского парламента уже звучат рассуждения о
том, сколь сложен этот вопрос и как много времени понадобится для
его обсуждения. Зная степень независимости народных избранников в
Минске, не приходится сомневаться, чью позицию они выражают.
Скорее всего, Лукашенко сделает все возможное, чтобы «замотать»
признание. Дело не столько в давлении Запада, сколько в том,
что
ни одно постсоветское государство не заинтересовано в
легитимации прецедента насильственного изменения границ.
Попытка Минска морочить голову, конечно, крайне разозлит Москву,
а в разгар экономического кризиса Белоруссии больше неоткуда
рассчитывать на материальную помощь. Но при этом меры наказания
соседней страны за отстаивание собственной позиции, если Россия к
ним прибегнет, будут выглядеть уж очень вызывающе.
Что-то подсказывает, что потрясающее чутье Александра Лукашенко
снова поможет ему пройти между дождевыми струйками. Его воля к
власти подскажет ему верный способ действия.
