28.03.2023
Геополитические приоритеты и новые условия
Мнения
Хотите знать больше о глобальной политике?
Подписывайтесь на нашу рассылку
Тимофей Бордачёв

Доктор политических наук, профессор, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

AUTHOR IDs

SPIN РИНЦ: 6872-5326
ORCID: 0000-0003-3267-0335
ResearcherID: E-9365-2014
Scopus AuthorID: 56322540000

Контакты

Тел.: +7(495) 772-9590 *22186
E-mail: [email protected]
Адрес: Россия, 119017, Москва, ул. Малая Ордынка, 17, оф. 427

Возобновление между Россией и Западом отношений постоянного конфликта ставит вопрос о распределении наших военных и дипломатических ресурсов на других направлениях. В первую очередь это касается, конечно, южной части российской периферии – Центральной Азии и Закавказья.

Особенно актуальным обсуждение вопроса об «активах и пассивах» присутствия России в СНГ видится в свете того, что за последний год экономика и общественные институты нашей страны продемонстрировали высокую степень устойчивости к внешним вызовам, а военные достижения не выглядят пока чрезмерно впечатляющими.

Реальность такова, что на своих западных границах Россия в ближайшие пару десятилетий будет иметь дело с опасным и нестабильным положением, постоянно несущим в себе военную угрозу. Если сравнивать с Западом, ситуация на южном направлении, напротив, не должна вызывать у Москвы серьёзного беспокойства. Дружба с Китаем, партнёрские отношения с Ираном и деловые – с Турцией, а также свободный от иностранного присутствия Афганистан могут быть гарантиями того, что связанные с ними регионы СНГ не окажутся в среднесрочной перспективе чрезмерно угрожающими нашей безопасности.

В таких обстоятельствах концентрация всех усилий на внутреннем развитии и противостоянии с единственным важным противником может выглядеть как вполне рациональная стратегия. Однако пока российское государство не показывает стремления к сворачиванию военно-политического присутствия на дальних южных рубежах или к сокращению масштабов обязательств в отношении расположенных там независимых государств.

Москва сохраняет приверженность логике, которая может показаться инерционной. На постоянной основе российские войска находятся в Армении и Таджикистане, военные объекты или присутствие есть в Киргизии и Азербайджане, особый договор обеспечивает российскую поддержку в случае серьёзных осложнений положения Узбекистана, а в Казахстане вмешательство России под флагом ОДКБ в январе 2022 г. спасло правительство и страну от обвала в пропасть гражданских беспорядков.

Почему мы разъединяемся?
Александр Искандарян
Между бывшими союзными республиками невозможно ничего «восстановить». Сотрудничество постсоветских стран друг с другом строится на совершенно новой основе, почти ничего общего не имеющей с былым пребыванием в одной стране.
Подробнее

Так что и через тридцать лет после распада СССР именно российское присутствие остаётся наиболее зримым в том, что касается безопасности и выживания наших южных соседей. Вопрос в том, насколько выгодным является такое положение для самой России? Тем более что оно регулярно создаёт поводы для волнения среди широкой публики по поводу серьёзности реальных возможностей и статуса России в государствах своей периферии. Часто под сомнение их ставит поведение самих правительств стран – союзников Москвы.

Как и в случае с любой великой державой, дискуссия о естественных территориальных границах российского влияния является бесконечной. Даже в случае с крупными государствами Западной Европы потеря способности оказывать значительное влияние на международные дела не привела к полному сворачиванию влияния в странах, возникших на месте их бывших колониальных владений. Что уж говорить о России, которая не последовала примеру соседей на западе Европы, сохранила свои размеры, военные возможности и статус глобальной сверхдержавы. Причём даже в условиях, когда этот статус становится весьма требовательным в отношении совокупных силовых возможностей государства.

Если принимать во внимание то, что соседи России по пространству бывшего СССР не были её колониями в европейским имперском смысле – за исключением Бухарского эмирата они входили в состав российских губерний точно так же, как Великороссия или малороссийские земли. Также намного более широким оказалось распространение русской культуры, элементы которой сохраняются через тридцать лет после восстановления государственной независимости стран-соседей.

Поэтому для России намного сложнее смотреть на государства Закавказья и Центральной Азии как на просто иностранные державы, к судьбе которых можно относиться только исходя из рационального расчёта. Цивилизационная граница не может быть установлена в нашем случае так же легко, как это оказалось для европейцев по отношению к Африке или Ближнему Востоку. За исключением Кавказских гор для её появления нет ни одного зримого топографического основания, а наличие в России национальных диаспор всех интересующих нас государств является весьма заметным.

С этими факторами и связана, по всей вероятности, политика Москвы, предпочитающей терпеть некоторые неудобства, но не сворачивать своё присутствие в качестве фактора и в ряде случаев гаранта безопасности своих южных соседей.

Другими словами, пока Россия исходит из того, что оставаться на этих дальних рубежах можно, но не прилагая к этому каких-либо значительных усилий.

В 2022 г. мы увидели, что сами страны-соседи стараются сохранить с Россией экономические связи в условиях «санкций» в её отношении со стороны Запада, готовы идти на творческие решения и даже испытывать небольшой дискомфорт.

В результате политика Москвы в отношении Юга выглядит скорее как пассивное сохранение имеющихся позиций в расчёте на то, что потенциальные проблемы не примут драматического характера, а влияние там, не слишком обременительное сегодня, таким и останется. В какой-то мере эта стратегия действительно обоснована и не выглядит неуместно суетливой для великой державы. Но мы не знаем, насколько устойчивым окажется такой подход в долгосрочной перспективе.

Спору нет, Закавказье или Центральная Азия не могут стать территориальной базой для действия враждебных России государств или союзов. Этому препятствует их геополитическое положение. Однако даже если потенциальные вызовы и угрозы с Юга никогда не будут иметь такого же масштабного характера, как исходящие с Запада, они не перестанут существовать, как таковые. Пока же мы видим, что количество предпосылок для того, чтобы влияние Москвы в Закавказье и Центральной Азии превращалось из «актива» в «пассив» национальной внешней политики, только увеличивается. Причина состоит в том, что военное присутствие не подкрепляется убедительными политическими действиями.

Дестабилизация южного периметра выглядит вероятной в условиях стремительного китайско-российского сближения.

Для Запада разрушение государственности и возможностей трансграничного сотрудничества в Закавказье и Центральной Азии оказывается задачей уже не только антироссийской борьбы, но и противостояния с Китаем.

А по мере того, как сама КНР будет укреплять свои «тылы» в Евразии, США и Европа, пользуясь пассивностью России, начнут их последовательно разрушать. Под ударом могут оказаться и такие новые «игрушки» России, как транспортные коридоры «Север – Юг» – они ведь идут в Иран, транскаспийские проекты Китая, поскольку они, даже если и не пролегают через российскую территорию, но содействуют диверсификации независимых от Запада коммуникаций Поднебесной с окружающим миром.

Вряд ли в Вашингтоне или Лондоне кто-то рассчитывает сделать из Казахстана или Армении «вторую Украину». Но сценарий «второго Афганистана» выглядит весьма реализуемым. Двусмысленность российского фактора в южной части СНГ становится инструментом противников не только Москвы, но и Пекина и Тегерана. А поскольку Китай и Иран будут в ближайшие годы заняты другими направлениями, они как друзья вправе положиться на Россию там, где ей сам Бог велел играть ведущую роль.

Было бы опрометчиво думать, что трагические события в южной части СНГ не создадут неприятностей для самой России и на них можно смотреть свысока. То, что в результате происходящих на наших глазах процессов государственность Армении может оказаться под вопросом, кого-то вероятно, вдохновит на злорадство – сами, дескать, виноваты и пожинайте плоды. Однако это не очень правильная реакция с учётом того, что в результате Россия будет вынуждена строить оборонительные линии по Кавказскому хребту, а наши коммуникации с дружественным Ираном окажутся под угрозой. Сползание целой группы государств Центральной Азии в состояние внутреннего хаоса также не сулит России ничего хорошего. С учётом того, что наиболее вероятными жертвами могут оказаться наиболее близкие географически Казахстан и Киргизия, «степной фронт» грозит стать очередной военной заботой Москвы уже в перспективе десяти-пятнадцати лет. Никто другой решать эти проблемы за Россию не будет.

Таким образом, мы можем прийти к парадоксальному выводу: в современных обстоятельствах России стоило бы не сокращать своё присутствие в странах «южного пояса» СНГ, а, наоборот, его увеличивать. Военные гарантии безопасности должны подкрепляться более энергичным политическим диалогом и в каком-то смысле даже лёгким вмешательством в дела соседей. Нельзя, чтобы у кого-то создавалось впечатление, что дела Закавказья или Центральной Азии Москве безразличны. Пока это выглядит именно так, и только приближает момент, когда за пассивность придётся платить собственными человеческими ресурсами и доверием тех государств, которые видят в России серьёзного партнёра и великую державу.

Последняя империя и её соседи
Тимофей Бордачёв
Россия смогла избежать соблазна восстановить СССР потому, что его потеря не означала качественного изменения её силовых возможностей. Нет никакой необходимости восстанавливать империю, которую ты никогда не терял.
Подробнее