Теперь все дополнительно запуталось — знаменитая дама-прокурор Карла дель Понте, входящая в комиссию ООН по изучению подозрений о применении ОМУ в Сирии, сообщила, что есть подозрения, будто зарин пустили в ход как раз оппозиционеры. Хотя на первый взгляд это заявление на руку Дамаску, на самом деле новость для сирийских властей плохая. Ведь тогда получается, что они не контролируют сохранность арсеналов, в чем неоднократно заверяли, так что вопрос о принятии внешними силами решительных мер для стабилизации становится насущным из соображений безопасности…
Проблема современных международных отношений — отсутствие способов верификации информации, которые вызывали бы доверие у всех вовлеченных сторон. При всех издержках «холодной войны», в то время если уж ведущие игроки договаривались о правилах, то они соблюдались. Сегодня этого нет ни в одной сфере. Институт независимых наблюдателей, опирающихся на признаваемый всеми мандат ООН, подвергается эрозии, доверие к нему подорвано в связи с теми метаморфозами и катаклизмами, которые пришлись на долю ООН в годы после «холодной войны». Ее то обходили, вовсе не спрашивая санкции, то истолковывали мандат в произвольном ключе.
Понятно, что для сколько-нибудь достоверной проверки сведений о химоружии нужна независимая комиссия под эгидой ООН, которой бы доверяли все и, соответственно, позволяли бы ей выполнять все необходимые изыскания. Кстати, расследование, в котором участвует дель Понте, опирается на косвенные свидетельства, работать на месте она не может. К тому же прошлый опыт свидетельствует, что введение в игру наблюдателей, как правило, не столько проясняет истину, сколько повышает уровень общего манипулирования и информационной войны. И трудно сказать, в чем роль инспекторов ООН в Ираке или наблюдателей ОБСЕ в Югославии была больше — в попытках не допустить войны или, напротив, в ее приближении. Однако если правительство, например, отказывается сотрудничать с международными наблюдательными органами, опасаясь их предвзятости или руководствуясь собственными представлениями о суверенитете, это становится едва ли не автоматически доказательством того, что есть что скрывать.
Недавняя история знает случай сознательного, но самоубийственного блефа, который пытался разыграть Саддам Хусейн. Прекрасно зная, что у него ничего нет, он вел себя двусмысленно, взвинчивал ставки и играл с инспекторами, американцами и Ираном. Результат известен, так что есть надежда, что остальные региональные лидеры этот урок усвоили.
В применение Асадом химического оружия в Москве не верят — он не безумец, чтобы так очевидно нарываться. Соответственно появление такой информации рассматривается как попытка «перевернуть шахматную доску», перевести дискуссию из политико-дипломатического поля обратно в военно-силовую плоскость. На фронтах гражданской войны сложилась патовая ситуация, противостояние может продолжаться очень долго, поэтому нужен резкий и неожиданный ход, чтобы вывести конфликт на новый виток и попытаться его разрешить. Химическое оружие — один способ, втягивание Израиля — другой.
Второе, впрочем, чревато: прямое израильское вмешательство в сложное сирийское противостояние донельзя запутает весь расклад. С одной стороны, для Асада война на два фронта опасна и пагубна, но с другой — многие из его непримиримых оппонентов еврейское государство ненавидят не менее глубоко и искренне, чем врагов-алавитов, так что оказаться в одной «коалиции» с Израилем их едва ли устроит. Молчат и арабские патроны сирийской оппозиции — обстоятельства для них деликатные, хотя совпадение интересов Израиля и монархий залива очевидно: они равно нацелены на недопущение регионального подъема Ирана.
Самое парадоксальное, что при всем при том реальной готовности к вмешательству в сирийский конфликт нигде не чувствуется — ни в Европе, ни в Турции, ни в Соединенных Штатах. Сомнения относительно целесообразности поддержки оппозиции, в которой верх постепенно берут радикальные исламские силы, все очевиднее. Бостонские события стали очередным напоминанием о том, что психологический конфликт с Западом, в основе которого лежит религиозная составляющая, никуда не делся, он проявляется в самых неожиданных формах. Активные попытки Вашингтона договориться о чем-то с Москвой, притом что позиция России по сирийскому вопросу не меняется уже два года, некоторые американские комментаторы трактуют как сознательное затягивание времени, чтобы не вмешиваться всерьез. Поэтому появление повода для ужесточения позиции и даже выдвижения ультиматума (применение ОМУ) на деле создает для Запада не столько возможность разрубить гордиев узел, сколько новые политические сложности.
