Настало время занять принципиальную позицию по вопросам взаимоотношений с Японией. Предварительным условием для совместного освоения островов с японской стороны должен быть чёткий, ясный отказ на всех уровнях – от правительства до бизнес-структур и общественных организаций – от каких-либо претензий на обладание островами Хабомаи, Шикотан, Итуруп и Кунашир.
Прозвучавшее недавно предложение российской стороны о том, что российские и японские предприниматели могут объединить усилия по хозяйственному освоению островов Курильской гряды, на которые открыто претендует Токио, вызвали у меня ассоциацию со знаменитым высказыванием Владимира Ленина. «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, необходимо сначала решительно и определённо размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией», – писал этот многоопытный политический стратег и тактик. Такая характеристика, на мой взгляд, очень подходит к ситуации, сложившейся по вопросу о Курилах.
В самом деле – как можно представить совместное хозяйственное освоение территории с представителями страны, претендующей на полноправное владение ими и, следовательно, полагающей, что приглашающая сторона – россияне, строго говоря, предлагают то, что по закону им не принадлежит? Полагаю, это естественный, резонный вопрос. Но важен и другой.
России в последнее время приходится всё более жёстко добиваться ясности по тематике исторической правды. Президент России Владимир Путин и в текущей оперативной политической работе, и в своих резонансных аналитических статьях ясно даёт понять, что ни при каких обстоятельствах мы не позволим лишить нас моральных, политических и иных заслуг в победе над фашистской Германией и милитаристской Японией. Слишком большую цену мы заплатили за победу. В своё время именно признание решающей роли СССР в победе над фашизмом обусловило получение нашей страной статуса страны-победителя и места постоянного члена Совета Безопасности ООН. Этот статус и сегодня во многом предопределяет особую роль Москвы в международных делах.
Надо признать, что попытки принизить наши заслуги во Второй мировой войне предпринимаются во многих странах Запада. Но только одна страна в мире выдвигает претензии территориального характера на официальном уровне – Япония. При этом официальные лица в Токио набираются наглости направлять нам ноты с «протестами» по случаю посещения российскими официальными лицами нашей же территории – островов Курильской гряды. В этом можно видеть подчёркнутое, нарочитое пренебрежение решениями, лежавшими в основе того, что мы называем послевоенным устройством мира, итогами Второй мировой войны.
Надо признать, что в политическом взаимодействии нашей страны с Японией давно существует какая-то «расплывчатость», двусмысленность, неясность в формулировках, касающихся наших двусторонних отношений. С одной стороны, Москва говорит о том, что итоги Второй мировой войны, включая территориальные изменения, санкционированные государствами-победителями, не подлежат пересмотру и даже обсуждению, в том числе и в отношении островов Курильской гряды. С другой, на переговорах и в двусторонней переписке в качестве чуть ли не основополагающего документа, предопределяющего территориальные аспекты возможного «мирного договора» Японии и РФ, фигурирует советско-японская Декларация от 19 октября 1956 г., в которой говорится о возможности возращения Японии двух островов – Хабомаи и Сикотан (Шикотан).
Но разве такой разворот событий не был бы ревизией территориальных аспектов итогов Второй мировой войны? Где гарантии, что интерес к истории передачи СССР Калининградской области не возникнет – по аналогии – у определённых сил в Германии, разве стоит забывать о рецидивах реваншизма, которые в своё время наблюдались в ФРГ?
Но вернёмся к Московской декларации. У некоторых политиков отношение к этому документу, можно сказать, «трепетное», как будто речь идёт о тщательно, всесторонне продуманном продукте длительной политико-дипломатической работы, своего рода Хельсинкском акте, разработанном по образу и подобию для другого региона. Московскую декларацию 1956 г. предлагают в качестве основы для разблокирования тупиков в отношениях между Москвой и Токио. Между тем Декларация – плод весьма специфических обстоятельств, сложившихся осенью 1956 г., которыми, надо сказать, с феноменальным успехом воспользовались японские политики.
Мне довелось работать помощником знаменитого дипломата (заместителя министра иностранных дел СССР) Владимира Михайловича Виноградова, который был участником переговорного процесса с японцами в 1956 г., а затем стал нашим послом в Токио. По характеристике Виноградова, с которой были согласны и другие наши политические и военные деятели, хорошо разбиравшиеся в проблеме взаимоотношений с Японией, подписание документа было с нашей стороны неудачным шагом, который был предпринят по личному настоянию Никиты Хрущева в крайне неблагоприятной обстановке.
В середине октября 1956 г. в Москве царили настроения, близкие к паническим. Всего год прошёл после подписания Варшавского договора, а в ряде европейских стран-союзников СССР под антисоветскими лозунгами начались массовые выступления мощных оппозиционных групп. Люди требовали роспуска Организации Варшавского договора и переориентации Венгрии, Польши, других европейских социалистических стран на Запад. В Венгрии дело шло к масштабному вооружённому путчу (и он действительно произошёл в ночь с 23 на 24 октября). Характерно, что практически все оппозиционные, настроенные против Москвы, силы умело манипулировали лозунгами и терминами, которые ввёл в политический оборот Хрущев в своём сенсационном докладе ХХ съезду КПСС в феврале 1956 года.
Последствия разоблачений сталинизма, а фактически системной дискредитации советского строя, реального социализма привели к осложнению отношений Москвы с Пекином, кризису коммунистического и лево-социалистического движения в Западной Европе и в мире в целом. Тревожная для Москвы обстановка складывалась и на Ближнем Востоке. Англия и Франция, несогласные с решением президента Насера национализировать Суэцкий канал, угрожали разгромом Египту, который к тому времени стал рассматриваться как партнёр Кремля. Вблизи египетских территориальных вод была сконцентрирована военная группировка, состоявшая из 185 боевых кораблей и тысячи военных самолётов западных стран. 17 октября 1956 г. англичане и французы приняли решение о начале военной акции. У СССР таких сил в регионе, конечно, не было.
В Москве многие партийные и советские номенклатурные деятели связывали неудачи и трудности Москвы во внешнеполитической области с деятельностью на посту Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва. Назревал сложный разговор с Никитой Сергеевичем, чего он очень опасался. Япония, надо сказать, самым внимательным образом следила за развитием ситуации в России. В Токио сумели воспользовалась сложившейся конъюнктурой. Хрущёву было предложено как можно быстрее заявить о «новой позитивной странице» в истории двусторонних отношений, принять совместный документ, в котором заявить о стремлении строить новые отношения, отношения мира и взаимовыгодного сотрудничества.
Хрущёв дал согласие на реализацию такого сценария. Он увидел в предложении Японии шанс отвлечь внимание от провалов и трудностей на других внешнеполитических направлениях. Между тем, подготавливая текст будущего документа, японцы ужесточили требования, по существу отозвав ими же ранее внесённое предложение не связывать территориальный вопрос с восстановлением в полном объёме отношений между двумя странами. Они настояли на фиксации в совместном заявлении согласия СССР на передачу после заключения мирного договора островов Хабомаи и Шикотан. Москва же, напротив, шла на всё новые уступки практически по всему периметру требований Токио – немедленной репатриации японских военных преступников, изъятия положения об отказе Японии от участия в военных блоках, отказе от всех репарационных претензий к Японии и так далее.
Таким образом, следует учитывать, что Декларация появилась в условиях крайне неблагоприятной для СССР международной ситуации и имела вследствие этого несбалансированный, невыгодный для Москвы, характер. В дальнейшем схема, заложенная в документе, вообще рассыпалась из-за позиции Японии в отношении американских «гарантий безопасности». Таким образом, вряд ли подобного рода документ следует рассматривать как подходящую основу для урегулирования отношений РФ и Японии.
Ещё один принципиальный вопрос. В переговорной тактике российской стороны явно проглядывает надежда на то, что с помощью удачного переговорного процесса, предложение японской стороне выгодных экономических условий сотрудничества можно достичь более сбалансированного, компромиссного итогового варианта развязки территориальных проблем.
Японцы могут пойти на какие-то компромиссы временного характера только для того, чтобы получить новый плацдарм для дальнейшего движения к этой цели. Но есть большая доля вероятности того, что после получения четырёх островов Токио пойдёт по пути мобилизации общественного мнения и предъявления «исторических претензий» на Сахалин. Как представляется, вряд ли стоит при нынешнем настрое, решимости Токио во что бы то ни стало получить «северные территории» увеличивать присутствие японцев на островах в какой-либо форме, в том числе и в плане совместного хозяйственного освоения. Это – очень опасный вариант. И ведь на этом пути могут быть провокации, в том числе третьих стран.
Конечно, нужно создавать особые экономические условия на наших островах, привлекать зарубежных инвесторов. Но пусть это будут те, кто не предъявляет претензий на обладание этими территориями. Здесь в различных сегментах можно было бы проработать варианты с Южной Кореей, Вьетнамом. Что касается японцев, то предварительным условием для совместного освоения островов с японской стороны должен быть чёткий, ясный отказ на всех уровнях – от правительства до бизнес-структур и общественных организаций – от каких-либо претензий на обладание островами Хабомаи, Шикотан, Итуруп и Кунашир.
Наконец, Япония – страна с очень динамичным, быстро и радикально меняющимся политическим ландшафтом. Велика степень её зависимости от США. Насколько устойчивыми могут быть заверения нынешних лидеров Японии или даже письменные обязательства этой страны? В последние годы мы не раз видели, как легко наши западные партнёры отказывались от обещаний. Движение НАТО на Восток, выход США из соглашений в сфере ограничения гонки вооружений, санкционное давление – всё это настраивает на предельно осторожную, выверенную линию в сфере внешней и оборонной политики. Полагаю, что настало время чётко определиться и занять принципиальную позицию по вопросам взаимоотношений с Японией. Наши связи во всех сферах с этой важной азиатской страной должны строиться на понятных, устойчивых принципах.
