Нам необходимо определиться – вести ли дальше «справедливую», но очень опасную войну против сланца или вернуться к формуле взаимодействия с другими игроками на рынке энергоносителей с тем, чтобы жить не за счёт накоплений резервных фондов, а на стабильно поступающие доходы от нефти. Может быть, лучше иметь партнёров, а не врагов? Особенно с учётом нынешней экономической ситуации.
Развитие событий на нефтяном рынке вплотную подводит к ситуации, которую можно было бы назвать катастрофой. Ясно, что требуются кардинальные неотложные меры для преодоления кризисных явлений. Нацеленность ряда ключевых стран-производителей на выяснение отношений путём войны за рынки в создавшихся условиях по меньшей мере неуместна. Как учит нас военная стратегия и история, нужно воздерживаться от ведения войны на два фронта. Сейчас важно спасти экономику – и мировую, и каждой отдельно взятой страны от тяжёлых последствий пандемии – падения спроса, сокращения производства, объёмов торговли, перевозок и тому подобного.
О сланцевой отрасли. Полагаю, что эта тема несколько «перегрета». Конечно, можно понять тех, кто поднял тревогу по поводу сланца, – сланцевая нефть, сжиженный газ в последние годы являются наиболее агрессивным, нахрапистым и заметным конкурентом. Но важно разобраться во всём более детально.
Прежде всего, необходимо напомнить, что Соединённые Штаты (крупнейший потенциальный производитель нефти) в течение десятилетий отнюдь не рвались «побороться» за объёмы экспорта своей нефти. Традиционно американцы свою нефть «жалели», экономили в точном соответствии с известным положением Менделеева в отношении того, что сжигать нефть – это всё равно, что жечь ассигнации. Штаты собственные скважины, полностью готовые для добычи нефти, консервировали, добывая и используя для внутреннего потребления, как правило около 40–45% от имевшихся в наличии мощностей. Нефть же они предпочитали закупать из-за рубежа, расплачиваясь красивыми и желанными для всех стран долларовыми бумажками, которые сами же и печатали.
Правда, при этом американцы не прекращали борьбу за получение ключевых позиций на рынке энергоносителей. С введением системы спотовых операций возможности влияния на итоговую ценовую планку у них серьёзно расширились.
Многолетний министр нефти Саудовской Аравии Али ан-Нуэйми с большим огорчением не раз говорил мне о том, что итоговая цена зачастую складывается под воздействием заокеанских нефтяных маклеров, не упускающих возможность проведения грандиозных спекулятивных операций. Увеличение производства сланцевой нефти, к которой в США первоначально относились достаточно пренебрежительно, привело к изменению ситуации, но не настолько радикально, как об этом говорят – ведь сегодня расхожей стала фраза о том, что удар по сланцевой нефти означает «удар по всей американской экономике».
Объективные данные такие характеристики не подтверждают. Так, весь нефтегазовый сектор даёт не более 1,5% ВВП США, а сланцевая индустрия – порядка 0,4%. Также явным преувеличением является значение «победы» над сланцевой нефтью. Потенциал поставок сланцевой нефти может составлять примерно 3–4% мирового рынка и если американский сланец (а он считается наименее привлекательным по своим качествам сортом нефти) уйдёт с рынка, то образовавшийся сегмент заполнят другие, в том числе «независимые» экспортёры, может быть, менее агрессивные в своих заявлениях, но более опасные по существу своего сегодняшнего потенциала.
Почему же в этом случае президент США столь ревностно поддерживал сланцевых производителей?
Первый довод очевиден – Дональд Трамп одним из принципов своей политики видит оказание протекции всем американским производителям. Но гораздо важнее другое. Добыча сланца настолько сложное в техническом отношении дело, что сланцевая индустрия сегодня является скорее частью высокотехнологической отрасли промышленности, чем добывающей.
Более того, в назревающей схватке за «новые пространства» – освоение несметных богатств регионов, расположенных в высоких широтах, а также на дне морей и океанов (см. на этот счёт прогностическую статью в журнале «Россия в глобальной политике», 19.02.2014 г, А.Г.Бакланов, «Как подготовиться к войне будущего») будут широко использоваться технологии, разработанные на сланцевых добывающих предприятиях. Кто дальше продвинется в освоении сланца, тот будет иметь больше «стартовых» преимуществ в этой схватке за ресурсы ХХI века.
Сегодня нам необходимо определиться – вести ли дальше «справедливую», но очень опасную войну против сланца или вернуться к формуле взаимодействия с другими игроками на рынке энергоносителей с тем, чтобы жить не за счёт накоплений резервных фондов, а на стабильно поступающие доходы от нефти. Уверен, что нам лучше иметь партнёров, а не врагов, тем более с учётом нынешней экономической ситуации.
Следует вернуться к переговорам. Более того, просматривается возможность выйти из нынешних «ценовых испытаний» и тревог с новым качеством эвентуальной договорённости. Список стран – независимых производителей нефти, тех, кто мог бы принять участие в соглашении, стоит расширить. Не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы в той или иной форме к сделке подсоединились и Соединённые Штаты. Зондаж возможных форм более плотного взаимодействия уже идёт.
Кстати, нелишне было бы напомнить, что у нас с США имеется определённый опыт сотрудничества в энергетической сфере. В подписанном 24 мая 2002 г. на высшем уровне совместном российско-американском Заявлении о двустороннем энергетическом диалоге, в частности, отмечалась общая готовность сторон «снижать неустойчивость и повышать предсказуемость мировых энергетических рынков и надёжность мировых поставок энергоносителей». В 2002 г. в Хьюстоне и в 2003 г. в Санкт-Петербурге проводились российско-американские деловые энергетические саммиты.
С учётом создавшихся условий нужно найти форматы возобновления российско-американского взаимодействия в сфере энергетики и поставок углеводородного сырья. Тут могут возникнуть совершенно неожиданные сопряжения интересов, например, в области совместной разработки технологий для сланцевых месторождений. Может быть, это способствовало бы возвращению наших отношений в нормальное, «постсанкционное» русло.
Просматривается необходимость возобновить переговоры с целью достижения взаимоприемлемого компромисса в вопросах согласования объёмов поставок нефти. Теперь это могло бы быть соглашение расширенного формата «ОПЕК++», то есть страны – члены ОПЕК, страны – участники соглашений ОПЕК+ и новые участники такого рода договорённостей. Полагаю, что главным критерием в успешности нашей деятельности на энергетическом направлении является бесперебойная работа нашей добывающей индустрии и объём поступающей от продажи нефти валютной выручки.
