Россия в глобальной политике

За МАГАТЭ уже давно закрепилась характеристика «сторожевого пса» ядерного нераспространения – Nuclear Watchdog. В европейской и американской прессе этот термин используется как синоним агентства. Ныне покойный бывший гендиректор Юкия Амано посвятил целое выступление на открытии одной из своих первых Генеральных конференций МАГАТЭ тому, чтобы развеять это расхожее представление. Он разъяснял, что спектр задач и усилий организации простирается намного дальше вопросов нераспространения. Эти важные тезисы нашли отражение и в предложенном им новом девизе – «Атом для мира и развития».

Если всё-таки вернуться к старой метафоре, то агентство действительно следит за тем, чтобы государства-участники ДНЯО, не обладающие ядерным оружием, соблюдали свои обязательства и не занимались тайной разработкой такого оружия. Причём, надо отметить, делает это МАГАТЭ достойно и профессионально. Даже в период наиболее жёстких ограничений по всему миру из-за пандемии COVID-19 проверочная деятельность велась и ведётся бесперебойно. Беспристрастность, высокая квалификация сотрудников Секретариата, отработанные десятилетиями методики – всё это способствует доверию государств к проверочной деятельности, что, в свою очередь, формирует уникальную среду безопасности в рамках ДНЯО. Именно это доверие лежит в основе долгосрочной устойчивости всего режима ядерного нераспространения.

Живи мы в идеальном мире, вопросов к работе агентства не было бы. Однако они имеются и появляются регулярно. Особая чувствительность проблем, которыми занимается МАГАТЭ в области гарантий, и прямой выход на СБ ООН в случае нарушений приводят к тому, что венская организация со всех сторон продувается разными политическими ветрами. 

Поэтому всегда есть риск, что «сторожевого пса» спустят с цепи и натравят на неугодные страны. Посмотрим, как это может произойти.

Инструмент максимального давления

5 мая 2020 г., незадолго до очередной сессии Совета управляющих МАГАТЭ, где наиболее жарким должно было стать обсуждение доступа инспекторов агентства на два объекта в Иране, появилась публикация заместителя госсекретаря США Кристофера Форда относительно целостности системы гарантий МАГАТЭ в контексте вопросов, имевшихся к Тегерану. Наверное, высокопоставленному американскому дипломату удался бы трюк маскировки давления на Иран под заботу о системе гарантий, если бы не одна фраза: «Когда речь заходит об Иране, то наибольшая угроза системе гарантий – это режим в Тегеране»[1]. Наверное, сомнений относительно реальных задач США после этого быть не должно. Но с чего всё началось?

30 апреля 2018 г., за несколько дней до объявления США о выходе из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявил на пресс-конференции, что у него имеются новые доказательства разработки Ираном ядерного оружия[2]. По его словам, израильские спецслужбы выкрали полтонны секретных иранских документов, которые якобы подтверждают развитие Тегераном военно-ядерной программы. Соответствующие материалы были переданы в Секретариат МАГАТЭ.

Спустя несколько месяцев, 27 сентября 2018 г., Нетаньяху с трибуны Генассамблеи ООН обвинил МАГАТЭ в бездействии: «Я представил информацию о разработке Ираном ядерного оружия. Прошли месяцы, а МАГАТЭ ничего не сделало, не задало ни одного вопроса Ирану, не запросило ни одной инспекции к объектам, обнаруженным в секретном архиве»[3].

Юкия Амано, в то время гендиректор МАГАТЭ, реагируя на публичную критику, напомнил, что агентство направляет инспекторов на те или иные объекты только тогда, когда это необходимо в рамках выполнения гарантийных обязательств. МАГАТЭ использует всю поступающую в его распоряжение информацию, однако не принимает такие данные за чистую монету автоматически. Обработка любых сведений ведётся независимо, беспристрастно, профессионально, на основе фактов и скрупулёзной проверки[4].

Но история с «архивом Нетаньяху» всё же получила развитие. 3 марта, а затем 5 июня 2020 г. действующий гендиректор МАГАТЭ Рафаэль Гросси опубликовал доклады о применении Соглашения о гарантиях в связи с ДНЯО в Иране[5]. Без прямых ссылок на израильские данные в документах отмечается, что свои выводы о применении гарантий в той или иной стране агентство делает на основе добросовестной оценки всей имеющейся информации. Она «проходит процесс обширного и тщательного анализа». Именно на этой основе МАГАТЭ запросило у Ирана разъяснения относительно работ с ядерным материалом на не заявленных объектах и доступ к двум площадкам на территории этой страны. В результате 19 июня 2020 г. Совет управляющих МАГАТЭ через голосование принял резолюцию с призывом к Ирану обеспечить агентству требуемый доступ. Однако мнения разошлись. Это стало первым случаем за почти десять лет, когда Совет принимал резолюцию по вопросам гарантий путём голосования[6].

Комментируя подозрения со стороны агентства, Иран заявил, что любые запросы МАГАТЭ должны быть обоснованы. В данном же случае агентство под давлением некоторых государств пренебрегло этим базовым принципом. Подобные вбросы, по убеждению иранской стороны, не могут служить основой для проверки выполнения государствами гарантийных обязательств[7].

Вне зависимости от того, содержит «архив Нетаньяху» подлинные иранские документы или всё это спланированная акция израильских спецслужб, споры вокруг иранского сюжета указывают на отсутствие достаточной транспарентности и понятных, пользующихся доверием со стороны государств-членов механизмов в работе Секретариата МАГАТЭ с информацией от третьих сторон. При этом именно подобные сведения служили основой практически для всех решений Совета управляющих о несоблюдении государствами гарантийных обязательств[8]. Каждый новый страновой сюжет, который обсуждается в Совете, вызывает вопросы и споры, что приводит к расшатыванию международного доверия к МАГАТЭ.

Истоки проблемы

Впервые вопрос об использовании информации от третьих сторон в рамках применения гарантий встал после обнаружения незаявленной военной ядерной программы в Ираке. В сентябре 1991 г. Генеральная конференция МАГАТЭ одобрила резолюцию GC(XXXV)/RES/559, в которой содержалось поручение Совету управляющих и гендиректору агентства принять меры по укреплению эффективности системы гарантий.

В своём вступительном слове на сессии Совета управляющих 5 декабря 1991 г. гендиректор МАГАТЭ Ханс Бликс указал, что система гарантий оказалась объектом критики, поскольку инспекции незаявленных ядерных объектов в Ираке стали возможны лишь по поручению и при поддержке СБ ООН. Вместе с тем, по его мнению, решающую роль в раскрытии секретных ядерных разработок Багдада сыграла представленная агентству информация об объектах, которые необходимо было проинспектировать. Если бы МАГАТЭ работало только с информацией официального Багдада, то, по мнению гендиректора, оно превратилось бы в «бумажного тигра».

Система гарантий, настаивал Бликс, нуждается в «фундаментальной модификации». Агентство должно принимать и анализировать любую информацию, будь то официальные данные, сведения из СМИ или от национальных разведслужб. Конечно, подобные сведения могут предоставляться и из корыстных побуждений, и было бы ошибкой полагаться на них безусловно. Однако ещё большей ошибкой было бы их игнорировать – ведь даже официальная информация не всегда до конца правдива.

В качестве одной из эффективных мер по обнаружению незаявленной ядерной деятельности предлагался сбор всей необходимой информации, которая включает данные, полученные в ходе рутинной гарантийной деятельности, информацию из открытых источников, а также сведения, добытые государствами-членами «национальными средствами».

Гендиректор понимал, что последняя инициатива особенно чувствительна. Поэтому он предложил сформировать спецотдел из двух человек в своём прямом подчинении, которому было бы вверено получать и анализировать информацию от третьих сторон, чтобы затем давать рекомендации гендиректору, стоит ли её использовать. На первом этапе агентство могло бы напрямую обратиться за разъяснениями к государству, которое подозревается в нарушении гарантийных обязательств. Это, по убеждению Бликса, позволило бы избежать риска ущемления суверенитета стран.

Рекомендации раскололи Совет управляющих. Западные страны, включая США, целиком поддержали новые предложения по использованию всей доступной информации, включая сведения от третьих сторон. Государства «Группы 77» подвергли инициативу Ханса Бликса жёсткой критике. Звучали опасения, что подобные решения превратят МАГАТЭ в подобие Интерпола – ещё одной международной организации, которая будет действовать на основе разведданных национальных спецслужб. Подчёркивалось, что легитимация работы спецслужб под зонтиком МАГАТЭ и призывы главы агентства предоставлять развединформацию, подрывают основы системы гарантий, которая выстраивалась на принципах невмешательства во внутренние дела и уважения суверенитета государств. Невыполнение Ираком своих нераспространенческих обязательств не должно подрывать доверие к другим странам. Экспортёры ядерного оборудования Багдаду, по мнению многих делегаций «Группы 77», несли не меньшую ответственность за обнаруженные в Ираке нарушение ДНЯО.

Советская делегация указала, что государствам-членам и Секретариату МАГАТЭ необходимо выработать особые новые инструменты, которые стали бы дополнением к уже сформированной системе гарантий в интересах выявления нарушителей гарантийных обязательств. Вместе с тем реализация подобных решений может повлечь за собой серьёзные политические и технические проблемы. Эти подходы, которые СССР продвигал ещё на заре становления ДНЯО в попытках купировать угрозу распространения ядерного оружия в Европе, в итоге нашли отражение при разработке в 1997 г. нового юридического документа – Дополнительного протокола к Соглашению о всеобъемлющих гарантиях, который и по сей день даёт агентству все необходимые инструменты для проверок выполнения нераспространенческих обязательств по ДНЯО.

По итогам затяжных консультаций, в ходе следующей встречи Совета управляющих 25 февраля 1992 г., гендиректору и Секретариату предложили следующий компромисс: «Совет подтвердил право агентства получать и иметь доступ к дополнительной информации в соответствии с уставом агентства и соглашениями о всеобъемлющих гарантиях». Тогда же Совет принял критически важное решение о том, что в рамках Соглашения о всеобъемлющих гарантиях агентство должно проверять не только «правильность», но и «полноту» деклараций государств о наличии ядерного материала[9]. То есть за МАГАТЭ закрепили право проверять не только заявленный ядерный материал, но и искать признаки незаявленного ядерного материала.

Однако ключевое предложение гендиректора – призыв к государствам-членам предоставлять имеющуюся в их распоряжении информацию относительно нарушений гарантийных обязательств другими странами – оставили за скобками. Этот центральный вопрос решён так и не был.

Проблема обнаружения незаявленной ядерной деятельности в Ираке подтолкнула к запуску так называемой «программы 93+2», направленной на существенную реформу системы гарантий. Уже 14 мая 1993 г. гендиректор МАГАТЭ указал, что Секретариат предпринял меры по сбору и анализу всей доступной информации по гарантиям, которую агентство получает от государств-членов[10].

По завершении выполнения двухлетней программы реформы системы гарантий в 1995 г. Совет управляющих утвердил первый пакет мер (Part 1. Measures) по укреплению системы гарантий, которые агентство могло применять в рамках действовавших юридических рамок[11]. Пакет включает предоставление более подробных заявлений о конструкции ядерных установок, использование методик анализа проб окружающей среды и спутниковых снимков. Другие предложенные меры, такие как необходимость подробного описания и предоставления инспекторам МАГАТЭ доступа ко всем элементам ядерного топливного цикла, выходили за сферу охвата Соглашения о всеобъемлющих гарантиях. В итоге было принято решение разработать дополнительный юридический документ, значительно расширявший возможности по обеспечению доступа к интересующим объектам – типовой Дополнительный протокол к соглашению о гарантиях (INFCIRC/540), который страны могли добровольно заключать с МАГАТЭ.

Вместе с тем все новые утверждённые меры по укреплению системы гарантий так и не внесли ясность в вопрос получения и обработки МАГАТЭ информации от третьих сторон.

После напряжённых дискуссий в 1990-е гг. страсти вокруг этой темы немного улеглись. Постепенно использование информации от третьих сторон само собой вошло в практику работы. Сейчас уже никто напрямую не оспаривает само право Секретариата МАГАТЭ анализировать такие сведения. В частности, консенсусный итоговый документ Конференции по рассмотрению действия ДНЯО 2010 г. содержит призыв к государствам-участникам делиться с МАГАТЭ информацией, «если у них есть обеспокоенность по поводу невыполнения государствами-участниками соглашений о гарантиях»[12].

Наше время

Тема вспыхнула с новой силой в 2012 г., когда руководство Секретариата МАГАТЭ начало всё активнее использовать такие термины, как концепция «гарантий, управляемых информацией» (information driven safeguards) и «гарантий на уровне государства» (State-Level concept). Вновь зазвучали серьёзные опасения по поводу того, как Секретариат МАГАТЭ получает, обрабатывает и использует информацию из открытых источников и третьих сторон при планировании и проведении проверочных мероприятий в соответствии с новой концепцией.

По результатам интенсивных консультаций открытого состава между Секретариатом и государствами-членами в 2013–2014 гг. гендиректор Юкия Амано опубликовал новый документ с более подробным описанием всех элементов системы гарантий, в котором он постарался дать ответы на прозвучавшие вопросы[13]. Впервые МАГАТЭ представило описание процессов работы с информацией от третьих сторон. Подобные сведения, как отмечается в документе, являются лишь незначительной частью всей информации, имеющей отношение к гарантиям. Однако данные от третьих сторон могут служить весьма важным источником. Секретариат обращается с подобной информацией «аккуратно и осторожно». Эти сведения рассматриваются критично и сравниваются с другой информацией о гарантиях, доступной агентству.

Получается, что никаких чётких ограничителей в рамках работы с информацией из открытых источников и третьих сторон Секретариатом не предусмотрено. Такой подход – особенно в эпоху «фейкньюз» – не исключает риска преднамеренных вбросов заинтересованных сторон, целью которых является сведение политических счётов с тем или иным государством. В агентстве же исходят из того, что от подобных вбросов не застрахован никто. Однако попросту закрывать глаза на информацию, которая потенциально указывает на нарушение гарантийных обязательств, МАГАТЭ также не может.

По мнению российской стороны, определённой страховкой здесь стала бы установка, согласно которой при планировании инспекций и тем более подготовке выводов по гарантиям информация от третьих сторон принимается во внимание только в том случае, если Секретариат будет готов отстаивать её в открытой дискуссии с государствами-членами. Но эти аргументы российской стороны упорно игнорируются западными государствами. Подобные предложения рассматриваются как «микроменеджмент» и пример недоверия к работе Секретариата МАГАТЭ. Замгоссекретаря США Кристофер Форд в одном из своих выступлений даже обвинил Россию в попытках подрыва возможностей МАГАТЭ по оценке всей доступной информации, что, как им было указано, сведёт на нет десятилетия усилий по укреплению международной системы гарантий[14].

Инструмент международного доверия

Избежать подобных споров среди государств-членов возможно, если агентство в том числе проявит большую транспарентность при подготовке своих заключений о гарантиях. Нельзя допустить повторения сюжетов, которые приводили к расколу в Совете, как это было в случае с сирийским и иранским вопросами, когда выводы агентства опирались на данные от третьих сторон. Секретариату МАГАТЭ стоит подробно описывать процесс фильтрации и сопоставления полученной информации. В более общем плане в процессе доработки концепции применения «гарантий на уровне государства» необходимо зафиксировать, какую роль информация от третьих сторон может играть при определении технических целей гарантий, выстраивании проверочных механизмов «в поле» и подготовке заключений. Государствам-членам нужно понять, не выходит ли подобная деятельность за рамки прав и обязательств МАГАТЭ и стран, подписавших различные типы соглашений о гарантиях, отвечает ли это принципам объективности и беспристрастности работы агентства на проверочном направлении. Пока незатронутыми остаются и вопросы ряда стран относительно того, что подобная деятельность МАГАТЭ может послужить предлогом для вмешательства во внутренние дела государств и способна превратить агентство в инструмент перепроверки разведданных.

Работа МАГАТЭ в области гарантий строится на тонком балансе между соблюдением суверенитета и обеспечением функционирования режима ядерного нераспространения. Никто не вправе расшатывать его и ставить под сомнение базовые принципы технической, объективной, транспарентной, деполитизированной и независимой работы Секретариата МАГАТЭ. Ведь в сфере контроля над вооружениями и нераспространения, где некогда царили эффективные международные механизмы, а теперь стремительно расширяется пустыня, система гарантий агентства пока остаётся чуть ли не единственным оазисом. Он требует бережного ухода. Иначе превратится в мираж. Регулярная основательная дискуссия по вопросам гарантий как на техническом, так и политическом уровнях среди всех стран, которым небезразлично будущее режима ядерного нераспространения, попросту необходима. Апатия здесь недопустима, ведь возможный сбой в системе гарантий может коснуться каждого.

Можно только поддержать призыв замгоссекретаря США Кристофера Форда к Москве и Вашингтону работать вместе, чтобы укреплять, а не подрывать международные структуры транспарентности и учёта, которые служат опорой международного режима нераспространения[15]. Отказ от попыток использовать проверочные механизмы МАГАТЭ в качестве инструмента политического давления на неугодные страны может стать ключевым шагом в этом направлении. Модели государственного устройства, будь то в Тегеране, Вашингтоне или Москве, не должны влиять на выстраивание эффективной системы применения гарантий. Соблюдение этого принципа откроет широкую магистраль для позитивного сотрудничества в интересах укрепления фундамента ядерного нераспространения.