Сегодня в мире царит довольно мрачное настроение. Хаос на Ближнем Востоке уже привел к гибели сотен тысяч людей, миллионы стали беженцами. Теракты то и дело совершаются в разных странах. В Восточной Европе и Азии усиливается геополитическое напряжение. Товарный суперцикл, похоже, завершен. Рост китайской экономики замедляется, и мы видим стагнацию во многих странах. Все это в совокупности вызывает глубокий пессимизм относительно настоящего и, что еще хуже, будущего.
Однако историков, которые будут спустя несколько поколений изучать нашу эпоху, скорее всего, озадачит сегодняшнее уныние и обреченность. По самым объективным меркам, прошедшие три десятилетия были лучшими в истории человечества. Все больше и больше людей и стран живут лучше, чем раньше, и это не случайность. Ведь, вопреки мрачному предсказанию Сэмюэля Хантингтона, последние поколения стали свидетелями не столкновения, а слияния цивилизаций.
Попросту говоря, великие мировые цивилизации, которые некогда отличались неповторимым своеобразием и колоритом, теперь обретают общие черты. У большинства людей в мире сегодня те же устремления, что и у западного среднего класса: дать детям качественное образование, найти хорошую работу и жить счастливо и продуктивно, будучи членами стабильного и мирного общества. Вместо уныния и подавленности Западу следует радоваться феноменальному успеху, поскольку ему удалось привить элементы своего мировоззрения другим великим цивилизациям.
Триумф разума, начавшийся на Западе с эпохи Просвещения, распространяется по всему миру и приводит к появлению культур, нацеленных на прагматичное решение возникающих проблем. Это позволяет надеяться на возникновение и укрепление стабильного и устойчивого порядка, основанного на правилах. Более того, есть все основания полагать, что следующие несколько десятилетий будут даже лучше для человечества, чем несколько последних десятилетий – если только Запад не разуверится в своих ключевых ценностях и не отступит от курса на глобальное взаимодействие. Поэтому величайшая опасность нынешнего пессимизма в том, что он может стать сбывающимся пророчеством, сея страх и разобщенность вместо того, чтобы пытаться вдохнуть новую жизнь в нынешнюю глобальную систему.
Истоки современной эпохи следует искать в преобразовании Запада во времена Возрождения, Просвещения и Промышленной революции. Ни одна другая цивилизация не может похвастаться тем, что породила современность. Это не было сделано с благими намерениями облагородить и возвысить человечество в целом; по ходу возникало множество проблем, и бурный рост западной мощи имел ужасные последствия для других культур и регионов. Однако конечным итогом стало распространение современного мировоззрения, опирающегося на науку и логику при разрешении проблем, что в конечном счете пошло на благо всем жителям Земли.
Всего полвека назад, например, мы были свидетелями глобального столкновения разных экономических идеологий. Бывший советский лидер Никита Хрущёв мог заявлять, что государство лучше обеспечивает граждан необходимыми благами, чем свободные рынки, но сегодня подобную точку зрения подняли бы на смех. Благодаря рыночной экономике производительность труда китайских и индийских рабочих сегодня намного выше, чем при Мао Цзэдуне или Джавахарлале Неру, первом премьер-министре Индии. Сегодня повсеместно признается простая истина, что для повышения производительности труда нужны материальные стимулы, поскольку это поднимает чувство собственного достоинства и самоуважения рабочих. Большинство людей сегодня грамотны, и многие имеют доступ к мобильной связи и Интернету. Это означает, что они могут приобщиться к мировой сокровищнице знаний. Около половины взрослых в мире пользуются смартфоном, и число подключенных мобильных устройств превышает население планеты.
Тем временем распространение науки и технологий также улучшает качество жизни и делает ее более достойной. Жизнь большинства раньше была повсюду тяжелой, беспросветной и короткой. Сегодня ожидаемая продолжительность жизни растет скачкообразно практически повсеместно. Смертность среди новорожденных и рожениц резко упала – отчасти благодаря повсеместному распространению стандартов санитарии и гигиены и строительству современных больниц и роддомов.
По данным Фонда Билла и Мелинды Гейтс, еще в 1988 г. полиомиелит свирепствовал в 125 странах мира; сегодня это число снизилось до двух. Если не считать талибов и нескольких очагов в США, где обретаются сектанты, все признают преимущества вакцинирования. И этого консенсуса удалось достичь благодаря признанию преимуществ западной науки и технологий.
На смену суевериям приходит разум и логика. Люди во всем мире сегодня привычно осуществляют анализ затрат и выгод, ища решение проблем. Это приводит к улучшению результатов в самых разных сферах – от сельского хозяйства и строительства до общественной и политической жизни. И также объясняет долгосрочную тенденцию резкого снижения интенсивности конфликтов и насилия, которую документировал ученый из Гарварда Стивен Пинкер.
После рабства и тюремного заключения самое унизительное состояние человека – бедность. В 2000 г. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан объявил, что одна из самых честолюбивых целей развития тысячелетия – снижение вдвое бедности в мире к 2015 году. Задача была существенно перевыполнена и, согласно прогнозам Национального совета по разведке США, крайняя бедность еще больше снизится к 2030 г., что станет самым выдающимся достижением в истории человечества. Между тем средний класс в мире, согласно прогнозам, вырастет с 1,8 млрд в 2009 г. до 3,2 млрд в 2020 г. и до 4,9 млрд в 2030 году. Детская смертность в мире снизилась с 63 смертей на 1000 новорожденных в 1990 г. до 32 в 2015 году. В абсолютном выражении это означает, что каждый год умирает на четыре миллиона меньше младенцев.
Однако вместо оптимизма, основанного на прогрессе последних десятилетий, сегодня на Западе преобладает удрученный настрой в связи с тремя насущными вызовами: волнения в мусульманском мире, подъем Китая, а также застой в экономической и политической жизни развитых стран. Пессимизм совершенно необоснован, потому что на все эти вызовы есть ответ.
Модернизация мусульман
Исламский мир от Марокко до Индонезии – это 1,6 млрд человек, то есть больше, чем каждый пятый житель планеты. Подавляющее большинство мусульман разделяют устремления всего мира – они хотят модернизации общества, жаждут достичь уровня среднего класса и жить в мирной процветающей стране. Вопреки утверждению некоторых, ислам полностью совместим с модернизацией.
Башни Петронас в Малайзии или небоскреб Бурж-Халифа в Дубае – не просто высотные сооружения и материальные конструкции, но и метафизическая весть: мы хотим быть частью современного мира во всех его проявлениях. Во многих мусульманских странах женщины получают хорошее образование. 65% студентов в малайзийских университетах – девушки. Даже некоторые исламские государства, которые поначалу неохотно соглашались с модернизацией, вступили на этот путь. Например, в Катаре, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах открылись филиалы западных университетов. Одной из причин подобного сдвига стал опыт других регионов, таких как Азия, который продемонстрировал, что не следует ставить знак равенства между модернизацией и вестернизацией и что можно добиваться экономического и социального развития, сохраняя при этом культурную самобытность.
Верно и то, что какая-то часть молодых мусульман будет и дальше выбирать восстание против современного мира, а не интеграцию в него, вступая в радикальные группировки и пытаясь сеять хаос, где только смогут. Примерно 30 тыс. мусульманских боевиков отовсюду, включая западные страны, влились в ряды «Исламского государства» (известного также как ИГИЛ). Но, хотя они представляют серьезную угрозу безопасности в мире, их ничтожно мало по сравнению, скажем, с 200 млн нерадикальных мусульман, мирно живущих в одной только Индонезии. Два последних лидера, избранных индонезийцами, были твердо намерены вести страну по пути интеграции в современный мир, а крупнейшая мусульманская организация «Надлатул Улама», насчитывающая более 50 миллионов членов, бросила публичный вызов идеологии и деятельности ИГИЛ.
Следовательно, реальный вызов – не исламский мир как таковой, а понимание того, как поддержать в нем промодернистские тенденции, одновременно ограничивая радикальные проявления. Оглядываясь назад, можно сказать, что Запад допустил ошибку, не отреагировав на действия Саудовской Аравии, которая профинансировала резкое увеличение числа радикальных медресе во всем мире. Сегодня сопоставимые инвестиции в строительство хороших современных школ возле каждого радикального медресе создали бы легитимную конкуренцию и, вероятно, способствовали бы широкому распространению ценностей эпохи Просвещения. Подобная программа могла бы быть реализована такими организациями ООН, как ЮНЕСКО и ЮНИСЕФ, по достаточно умеренной цене, и это лишь один из многих способов решения проблемы.
Вызов Китая
Второй серьезный вызов, тревожащий многих, – это подъем Китая. Однако успех КНР можно также рассматривать как высшее торжество западных идей. Хорошо известно, что в 1793 г. император Цяньлун писал королю Великобритании Георгу III: «Наша Поднебесная империя все имеет в изобилии в своих границах, и не нуждается в заморских товарах. Нам не нужно завозить изделия варваров, обменивая их на наш товар». Два века спустя китайцы поняли, что встраивание западной современности в ткань китайского общества сыграло решающую роль в нынешнем возрождении страны. Это привело к быстрому экономическому росту, созданию новой впечатляющей инфраструктуры, триумфам в исследовании космоса, способствовало проведению зрелищных Олимпийских игр в Пекине, и так далее.
Однако, приняв современность с большим энтузиазмом, китайцы не отказались от своих культурных корней и наследия. Они любят подчеркивать национальный характер их современной цивилизации, не видя в этом никаких противоречий. И действительно, Китай сегодня переживает культурный ренессанс, подпитываемый растущей зажиточностью.
Запад шизофренически реагирует на двойственность китайской истории. Администрация Никсона стремилась наладить отношения с Пекином при Мао, а когда Дэн Сяопин пошел ва-банк, пустив в страну иностранный капитал, Запад рукоплескал этим переменам. США открыли свои рынки для китайских товаров, допускали огромное положительное сальдо торгового баланса в пользу Китая, с радостью приветствовали его вступление во Всемирную торговую организацию в 2001 г. и не блокировали морские пути, давая возможность КНР беспрепятственно торговать со всем миром. Все это позволило Китаю к 2013 г. стать торговой державой номер один в мире. Соединенные Штаты также щедро разрешили более чем миллиону китайских студентов обучаться в американских университетах.
Однако подъем Китая породил серьезные страхи. Страна по-прежнему управляется коммунистической партией, не желающей принимать идеи либеральной демократии. Пекин проявляет воинственность во взаимоотношениях с Японией и некоторыми членами АСЕАН в связи с территориальными спорами в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Нельзя исключать агрессивных, милитаристских действий со стороны КНР.
Но мы проделали огромный путь с тех пор, когда Мао открыто рассуждал о победе в ядерной войне, а из истории Китая следует, что Пекин скорее предпочтет принять нынешний порядок, созданный Западом на основе определенных правил, нежели попытается заменить или отвергнуть его. Будучи первой торговой державой в мире, Китай может потерять больше других от крушения глобальной экономической системы. Более того, на протяжении всей своей истории китайцы больше всего боялись «люань» (хаоса). Это может выливаться в беспощадное подавление любых беспорядков внутри страны, но Пекин также поддерживает порядок, основанный на правилах, в международном сообществе. Вне всякого сомнения, с ростом могущества КНР будет действовать более самоуверенно, и мы уже это видим. Но поскольку Китаю нужно еще несколько десятилетий мира для завершения модернизации, у него есть веские основания избегать военного решения конфликтов.
Китайское общество никогда не станет копией западного. Культура Китая слишком богата, чтобы быть поглощенной любой другой культурной вселенной. Однако устремления модернизирующегося Китая во многом будут направлены на освоение западного образа жизни – достаточно посмотреть на быстрое распространение там классической музыки. В 2008 г. 36 млн китайских детей обучались игре на фортепиано (в шесть раз больше, чем в США), и еще 50 млн – на скрипке. В некоторых китайских городах в один только вечер заполняются 15 театров оперы и балета.
Современный Китай с процветающими симфоническими оркестрами, которые исполняют музыку западных композиторов, и университетами в западном стиле являет собой яркое свидетельство слияния цивилизаций. Государственные деятели Запада должны всячески способствовать дальнейшему поступательному развитию КНР в этом направлении и проявлять терпение, дожидаясь перемен в других областях, таких как политика. Китай вовсе не обязательно будет развиваться линейно, но в долгосрочной перспективе все в этой стране изменится в лучшую сторону.
Популисты-пессимисты
Третий вызов сегодня – то, что Запад, похоже, разуверился в собственной системе и ее потенциале. Медленный подъем в развитых странах, отсутствие роста доходов у большинства населения, усугубление экономического неравенства, тупиковая ситуация и популистские мятежи по обе стороны политического спектра порождают ощущение, что западные модели государственного и экономического управления дают сбой.
Многие из проблем реальны и остры, но решительно настроенным политическим лидерам под силу разрешить их, и они не говорят о фундаментальных слабостях западной модели. Поэтому пессимизм представляется чрезмерной и неуместной реакцией, подобно прошлым приступам упаднического настроения и тревоги по поводу того, что лучшие дни Запада позади. На самом деле наибольшая опасность в том, что широко распространенный пессимизм может стать самосбывающимся пророчеством. Унылые и подавленные западные политики и общественность склонны видеть угрозы вместо возможностей и отворачиваться от мира вместо того, чтобы продолжать успешное руководство глобальным сообществом.
Это заметно, например, по растущему противодействию Транстихоокеанскому партнерству – крупному торговому соглашению, которое помогло бы расширить и углубить либеральный порядок на значительной части земного шара. Это также проявляется в растущей подозрительности по отношению к иммигрантам и беженцам, все более громких требованиях закрытости. Эта же тенденция проявляется в кризисе и разговорах о роспуске международных институций, таких как Европейский союз, некогда служивших образцом международной интеграции.
Будет очень печально, если Запад откажется от того самого мирового порядка, который он создал после Второй мировой войны и который способствовал безопасности, процветанию и развитию на протяжении нескольких десятилетий. Вместо этого Западу следует попытаться вдохнуть новую жизнь в этот порядок, сосредоточившись на следующих моментах: взаимодействие с Китаем и Индией, укрепление международной правовой основы и акцентирование внимания на положительных тенденциях в мире, которые упускаются из виду и заглушаются истерией по поводу отрицательных трендов.
Почему Китай и Индия? Потому что это крупнейшие экономики развивающегося мира с самым большим населением, во главе которых стоят сильные, энергичные лидеры, настроенные на продолжение реформ, смотрящие в будущее с оптимизмом и надеждой. Обе страны понимают, что им нужно взять на себя больше обязательств в борьбе с вызовами, стоящими перед мировым сообществом и, как явствует из соглашения о противодействии изменению климата, подписанного в Париже осенью прошлого года, они уже начинают это делать.
Хотя укрепление Китая стало одним из общепризнанных чудес нынешнего века, подъем Индии в последние годы также впечатляет: это стало возможно после того, как страна взяла курс на модернизацию, глобализацию и рационализм – наследие эпохи Просвещения. Индия остается крупнейшей демократией мира, успешно абсорбируя удивительно разнородную культурно-демографическую мозаику, не падая духом и не отступая от избранного пути, невзирая на непрекращающиеся теракты.
Хотя обе страны являются азиатскими державами, они так сильно отличаются друг от друга, что установление тесного взаимодействия с обеими, способность учиться у каждой из них было бы огромным шагом вперед в овладении искусством управления поистине всемирным порядком. Быстрое распространение западных университетов и оркестров в КНР будет способствовать наведению новых мостов между Китаем и Западом. Исключительно успешная индийская община в США обеспечит тесное взаимодействие с Индией. И все это сотрудничество ускорит процесс слияния цивилизаций.
В отличие от двух азиатских гигантов, Россия воздерживается от более глубокого вхождения в современность, хотя Советский Союз начал модернизироваться раньше Китая и Индии. Россия долго не решалась вступить во Всемирную торговую организацию и пока еще не согласилась с тем, что участие в современном порядке, основанном на правилах без всяких оговорок, может способствовать ее прогрессу. Однако чем больше будут процветать Пекин и Дели, тем более убедительными для Москвы станут доводы в пользу следования их примеру.
Поскольку Россия тесно сотрудничает с ведущими развивающимися державами, Западу также следует наращивать усилия по построению жизнеспособного мирового сообщества на основе четких правил. В 2003 г. бывший президент Билл Клинтон сказал, что американцам стоит попытаться «создать мир с такими правилами, партнерствами и привычками, в котором нам хотелось бы жить, когда мы уже не будем военной, политической и экономической сверхдержавой». Если бы соотечественники Клинтона приняли этот совет, граждане большинства других стран охотно сделали бы то же самое. И этого можно достичь гораздо легче, чем считается.
Большая часть современных международных организаций были ценным подарком Запада остальному миру. Вместе с тем крупные западные державы позаботились и о том, чтобы эти структуры не становились слишком сильными или независимыми и не диктовали условия своим создателям. Генеральные секретари ООН были креатурой постоянных членов Совета Безопасности; руководителями Всемирного банка и Международного валютного фонда становились исключительно представители США и Европы, и Запад периодически эксплуатировал доминирование в этих финансовых организациях для достижения не только финансово-экономических, но и политических целей.
Этот курс следует пересмотреть, поскольку легитимность системы зависит от общего согласия с тем, что правила разрабатываются и применяются справедливо и одинаково в отношении всех участников мирового порядка, а не служат узкокорыстным интересам немногих избранных. Выдвижение сильных руководителей, способных достойно возглавлять крупные международные организации, недопущение политизации этих организаций или предвзятости было бы шагом вперед. Западным политикам, наконец, нужно работать над адекватным освещением всего доброго и хорошего, что происходит в мире, вместо того чтобы все время говорить о тревожных тенденциях. Сотни миллионов людей выбрались из бедности за последние десятилетия, и количество вооруженных конфликтов резко снизилось.
Сближение целей и устремлений означает, что подавляющее число стран хотят, чтобы эволюция преобладала над революцией в преобразовании мировой архитектуры. Появление злободневных транснациональных проблем должно стимулировать дальнейшее сближение интересов и побуждать участников мирового процесса сотрудничать для поиска и нахождения совместных решений. А присутствие многочисленного и образованного среднего класса в разных странах поможет правительствам проводить взвешенный курс.
Есть все основания для уверенности в том, что состояние мира будет и дальше улучшаться по мере того, как прагматизм и рационализм станут всеобщими ценностями. Западные университеты были важной движущей силой в этом процессе. Не только их учебные программы копируются в разных странах, воспроизводится вся экосистема современного университета с его лабораториями и научными исследованиями, и именно выпускники этих университетов, скроенных по западным лекалам, в свою очередь вводят современные методы в систему образования, общественное здравоохранение, управление экономикой и публичную политику. Прогрессу также содействуют международные управляющие и консалтинговые компании, делящиеся лучшими западными методами работы и передающие лучшие западные идеи остальному миру. Они также все чаще заимствуют хорошие идеи у других, прививая их на Западе. В итоге даже страны с дурным государственным управлением, которые раньше не имели надежды, – такие как Бангладеш и Эфиопия – сегодня уверенно вступают в современный мир.
Несмотря на то что СМИ пестрят мрачными и пессимистичными заголовками, мир в действительности не становится более разобщенным; напротив, люди и страны все больше сплачиваются. До сих пор движущей силой слияния цивилизаций было в основном введение западного ДНК в другие цивилизации. Со временем поток культур и идей, вероятно, будет идти в обоих направлениях. Это уже происходит в гастрономии, где влияние разных культур глубоко проникло в меню западных ресторанов, и нечто подобное должно происходить во всех областях.
Появятся новые вызовы, и возможны даже серьезные откаты назад с завоеванных позиций. Слияние цивилизаций и связанные с этим процессом социально-экономические перемены могут кому-то казаться опасными и предоставлять демагогам возможность эксплуатировать страхи, существующие даже в развитом, индустриальном мире. Однако все более открытые и просвещенные общества, вероятно, справятся с этой угрозой. В XXI веке над миром будет властвовать авторитет идей, а не идея властного авторитета. Короче, прогресс человечества, который мы видим на протяжении последних десятилетий и который поднял человечество на недосягаемые прежде высоты, неминуемо продолжится в будущем.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
