01.05.2022
На передовой
Внутренняя политика становится главной сферой, определяющей будущее российского государства
№3 2022 Май/Июнь
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-5-10 
Фёдор Лукьянов

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». 

AUTHOR IDs

SPIN RSCI: 4139-3941
ORCID: 0000-0003-1364-4094
ResearcherID: N-3527-2016
Scopus AuthorID: 24481505000

Контакты

Тел. +7 (495) 980-7353
[email protected]

Для цитирования:
Лукьянов Ф.А. На передовой // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 5-10.

Тридцать лет назад, в начале 1992 г., группа энтузиастов из числа учёных, военных, дипломатов, журналистов, политических деятелей учредила Совет по внешней и оборонной политике – одну из первых в новой России неправительственных организаций. Прежняя страна, СССР, только что исчезла после довольно мучительной агонии. Государство-правопреемник, Российская Федерация, ещё не успело осмыслить себя – наследником кого и чего оно является.

Те, кого несколько позже стало принято называть элитами, испытывали гамму чувств. От скорби по ушедшей державе до оптимизма в связи с её реинкарнацией на обновлённых основаниях. От стремления к реваншу до желания отмежеваться от прошлого. От уверенности в том, что страна вышла, наконец, на торную дорогу прогресса до ощущения исторического тупика. От идеалистических порывов построить государство будущего до жажды власти и собственности. И так далее. Как бывает в переломные моменты, определить равнодействующую всех этих сил и устремлений было практически невозможно. «Отцы-основатели» СВОП и их единомышленники ставили перед собой главную задачу – собрать воедино неравнодушных вне зависимости от их взглядов и убеждений, наладить постоянный обмен идеями, не допустить атомизации мыслящего сообщества. В условиях кардинального слома всего общественно-политического механизма это было не только важно, но и чрезвычайно сложно. Честь и хвала тем, кто осуществил задуманное.

К годовщине СВОП мы планировали торжества. Но оказалось, что есть вещи поважнее. Спустя тридцать лет наша страна вновь на судьбоносном повороте. Судьбоносном не менее, чем тогда. То, что началось в феврале 2022 г., перевернуло внешнюю и оборонную политику, поставило всех в условия, казавшиеся невозможными ещё несколько месяцев назад, подвело черту под эпохой.

Перед Россией опять стоит задача осмыслить себя заново – от кого и что она наследует.

Лозунги любого толка не помогут, речь идёт о создании иной основы для развития. А для этого нужны непредвзятая оценка того, что происходило и происходит, трезвый анализ причин, приведших к нынешнему кризису, формирование не декларативного, а подлинного консенсуса, создание такой модели взаимодействия общества и государства, которая высвободит энергию первого и обеспечит эффективное функционирования второго. Всё это – вечные российские вопросы, к ним приходится возвращаться на каждом следующем витке. Но они от этого не становятся ни более тривиальными, ни менее насущными. Поэтому Совету по внешней и оборонной политике есть, чем заняться.

Место России в мире не может не измениться. Прежде всего по той причине, что кардинально меняется сам мир. И делает это намного менее предсказуемо, чем тридцать лет назад. Тогда, по крайней мере, было ощущение, что направление его развития определено, победители в холодной войне поведут человечество путём, который считают верным. Задним числом понятна иллюзорность тогдашних ожиданий, но они были сильны. Сейчас нет и их. Что бы ни заявляли ведущие субъекты современных международных отношений, никто не уверен, каким будет завтрашний день. Слишком много накопившихся изменений «выстрелили» в один момент. Российская спецоперация лавину не создала, но она её стронула. А дальше поток обретает уже собственную могучую динамику.

Россия смело и, в общем, добровольно выдвинулась на передовую линию глобального сражения. Кажется, уже не осталось тех, кто полагает, что плёнку можно отмотать назад, – то, что случилось, необратимо при любом исходе острой фазы.

И России нужен «новый курс», если заимствовать понятие из чужой истории. Старый мы отбросили, сочтя ошибочным.

Традиционно любое государство осуществляет деятельность по двум направлениям – во внутренней и внешней политике (экономическая политика охватывает и то, и другое, распределяясь внутри этой рамки). Фундаментальные изменения потребуются в обеих частях.

Внутренняя политика становится, без сомнения, главной сферой, определяющей будущее российского государства. Резко отбросив накопившиеся внешние подпорки и зависимости, Россия сделала выбор в пользу опоры в первую очередь на собственные силы. Планировался ли он именно в такой форме или реакция извне превзошла ожидания – узнаем когда-нибудь потом. Результат – заявка на суверенитет максимального объёма, не взирая ни на какие издержки или внешние ограничители. Заявка принята, остальной мир ждёт, чего Россия добьётся на этом пути. Ответ на вызов, брошенный самим себе, не может быть простым.

С одной стороны, при форс-мажоре такого объёма не обойтись без мобилизационных мер и централизованного управления. Стоит сразу отбросить иллюзии, что в условиях экономической войны и внешних усилий по изоляции России можно сохранить курс в рамках «рыночной целесообразности» и соблюдения неких глобальных правил, чтобы потом вернуться к продуктивному взаимодействию с бывшими/будущими партнёрами – нынешними противниками. На выходе из этого кризиса набор правил всё равно станет совсем другим. Вопрос, будут ли они формулироваться при участии России либо уже окончательно без неё.

С другой стороны, жёсткая авторитарная система, которая предусматривает хождение общества строем, способна дать результат при наличии эффекта масштаба. Китай нарастил огромную совокупную мощь, и её использование позволяет направлять гигантские ресурсы на решение насущных проблем. Переход к полноценному авторитаризму там случился, когда эта мощь была аккумулирована в условиях более гибкого политического и экономического режима, поощрявшего разнообразие инициатив.

В России подобной мощи нет. Более того, общество и экономика вновь брошены в режим выживания – иного рода, чем в 1990-е гг., но всё равно. И государство не сможет компенсировать урон от кризиса, разве что в некоторой степени для самых уязвимых. Выход – максимально возможная свобода для этого самого выживания. Благо, потенциал его у российского населения всегда был велик. Но свобода для граждан требует доверия. Государства к ним. И их к государству. С этим у нас всегда были проблемы в обе стороны.

Неудачи самоорганизации общества в нашей стране известны. Государству никогда не хватало терпения дождаться, когда, набив массу шишек, сформируется нормальное гражданское общество. На половине шишек приходила долгожданная «твёрдая рука», чтобы начать всё заново. Попытки насадить то самое гражданское общество извне, активно предпринимавшиеся в эпоху открытости России, оставили неприятное послевкусие у всех участников и закончились нынешней вакханалией «иноагентства». Когда само государство берётся оркестровать гражданственную составляющую, зачастую выходят очередные бюрократизированные структуры под чиновным кураторством. Это может умножить прикладной инструментарий государства, но не расширяет возможности развития.

Недоверие властей к способности общества сделать что-то самому в сочетании с профессиональными навыками многих видных руководителей российского государства обусловили феномен «специальных операций» как метода отвечать на наиболее важные проблемы страны. В ряде случаев закрытость принятия решений и дискретность целей приносили результат. Однако подобный подход годится при решении задач тактического характера. Когда же речь заходит о вопросах стратегических, касающихся всех и надолго, вопросах войны и мира, в конце концов, такая методология становится рискованной. Даже если после принятия «специальных решений» общество мобилизуется на поддержку средствами пропаганды. Так можно обеспечить лояльность, но не сопричастность. Между тем без сопричастности граждан раскрыть потенциал государства в условиях острого кризиса не получится.

Итак, перед внутренней политикой стоит задача создать новый баланс между обществом и государством, основанный на качественно ином уровне доверия. А что с внешней?

Рискнём предположить, что для России на предстоящий период заканчивается внешняя политика в привычной нам форме. Привычная форма – это многолетняя (ещё с 1990-х гг.) работа по возвращению нашей страны на значимые позиции в мире. Восстановление статуса взамен того, что был утрачен с распадом СССР. Эта задача в той или иной степени была решена к середине прошлого десятилетия. Сочетанием действий по разным направлениям – от активности в международных институтах и отдельно с ключевыми партнёрами до точечных военных операций и экономических сделок – Россия добилась видного места, хотя не ведущей роли в мировой системе. Продолжение подобной деятельности предполагало постепенное укрепление позиций, однако уже без прорывов, фиксацию достигнутого статуса в ожидании предстоящих изменений положения дел на международной арене.

Теперь это утрачивает смысл. Наработанное за истекшие годы отчасти аннулировано катаклизмом, отчасти сохраняет значение, но в намного меньшей степени, чем прежде. Мировые изменения начались (та самая стронутая лавина), и интенсивность такова, что влиять на них сейчас практически невозможно – не только России, но, пожалуй, никому. На смену «внешней политике» России приходит её «международное положение» – окружающие обстоятельства, на которые надо реагировать: приспосабливаться, использовать, сдерживать, предотвращать и так далее. Большинство из этих обстоятельств будут в обозримой перспективе иметь характер вызовов в большей степени, чем возможностей. А способом воздействия нашей страны на мировую ситуацию становится не дипломатия и иные привычные инструменты международно-политического обихода, а само наличие России в мировом контексте. Её выживание, развитие, достижение поставленных целей, сохранение себя в качестве важнейшего элемента мирового ландшафта. Иными словами – выполнение задач, описанных во внутриполитической части. Будущее место страны на политической карте планеты зависит от этого. А не от вычерчивания схем того или иного варианта мироустройства.

Представители внешнеполитического сообщества не останутся без работы.

Напротив, им выпадает важнейшая миссия, но намного более практического рода. Неустанное выстраивание самых разных связей со странами, группами стран, организациями, отношения с которыми могут помочь решению актуальных задач выживания и развития России. В максимально прикладном ключе, на любом уровне и почти любыми средствами. Это потребует недюжинного мастерства, не обязательно зрелищного, даже наоборот – чем меньше внимания будет привлекать эта работа, тем лучше. Эффектная часть, связанная в последние годы в основном со всё более острой полемикой на западном направлении, перестаёт иметь практическое значение. С отношениями всё понятно, любой спор с Западом будет, по сути, направлен на себя самих, а не на собеседника, который не будет ни слушать, ни слышать. Кардинальная переориентация внешнеполитических активов с западного фланга на другие – очевидная необходимость. Те минимальные возможности взаимодействия, которые переживут нынешнюю встряску, потребуют гораздо меньших ресурсов.

Следующая фаза развития России в мире будет продолжаться не тридцать лет. Всё очень ускорилось, и в ближайшие пару лет станет понятно, на какую траекторию выйдет наша страна. Опыт первого тридцатилетия, кажущийся сегодня безвозвратным, ещё пригодится. В русской истории ничего никогда не повторяется буквально, но ничто и не исчезает бесследно, возвращаясь на новом этапе. Сила это или слабость – можно спорить. Но исключений из этого правила пока не было.

№3
2022 Май/Июнь
Полистать номер
Содержание номера
На передовой
Фёдор Лукьянов
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-5-10 
Поворот наоборот
Миропорядок Z. Необратимость изменений и перспективы выживания
Дмитрий Ефременко
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-12-30
Кто мы, где мы, за что мы – и почему
Дмитрий Тренин
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-32-42 
Вторая Великая Отечественная и перезагрузка России. Кое-что из забытого наследия
Даян Джаятиллека
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-43-50
30 лет Совету по внешней и оборонной политике
Возродится ли Союз? Будущее постсоветского пространства
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-52-63
Испытание Украиной. Третья попытка
Константин Затулин
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-64-70
После СССР – опыт тушения геополитических пожаров
Анатолий Адамишин
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-71-98
Старые угрозы на новый лад
Ядерное оружие и ядерная война: распространение и обладание
Роберт Легвольд
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-100-104
Новая ядерная эпоха
Эндрю Крепиневич
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-105-117
Нейтралитет Китая в новом мрачном мире
Юй Бин
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-118-124
30 лет Совету по внешней и оборонной политике
Россия и НАТО
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-126-134
Перспективы вступления Украины в НАТО и политика России
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-135-140
Первые тридцать лет
Владимир Лукин, Юрий Батурин, Иван Сафранчук, Алексей Арбатов, Леонид Григорьев, Константин Косачёв, Павел Золотарёв, Илья Фабричников, Алексей Малашенко
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-141-154
Свет зарниц
Каким будет следующий большой мировой кризис?
Жак Сапир
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-156-160
На четырёх ногах
Алексей Иванов, Кирилл Молодыко
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-161-176
Уроки сверхдержавы
Кризис командования
Риса Брукс, Джим Голби, Хайди Урбен
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-178-190
Последние дни интервенции
Рори Стюарт
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-191-206
Великое разочарование
Андрей Ланьков
DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-3-207-213