Данная статья – адаптация их очерка «Не возвращайся домой, Америка: доводы против режима экономии», журнал International Security, зима 2012–2013 годов. Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
Со времени окончания Второй мировой войны США проводят единую генеральную линию, взяв курс на глубокое проникновение в мировую политику. Стремясь обеспечить собственную безопасность и благополучие, страна пропагандирует либеральный экономический порядок и заключает оборонные союзы с партнерами в Европе, Восточной Азии и на Ближнем Востоке. Военные базы разбросаны по всему миру, американские корабли патрулируют глобальные транзитные маршруты, и десятки тысяч солдат обеспечивают безопасность союзнических стран, таких как Германия, Япония и Южная Корея. Внешняя политика меняется в зависимости от вкусов той или иной администрации в Белом доме. Это касается и настойчивости в продвижении демократии и осуществлении гуманитарных целей. Но уже более 60 лет все президенты разделяют приверженность фундаментальному курсу на проведение активной политики в мире, вне зависимости от взглядов на обоснование этой стратегии.
В эпоху холодной войны обязательства Соединенных Штатов по обеспечению безопасности Европы, Восточной Азии и Ближнего Востока диктовались необходимостью противодействовать посягательствам Советского Союза на самые богатые полезными ископаемыми регионы мира. После падения СССР главная задача заключалась в том, чтобы сделать их более свободными от угроз для США и использовать партнерские отношения в сфере безопасности для укрепления режима сотрудничества, поддержания стабильного и открытого мирового порядка.
Сегодня больше, чем когда-либо, перед Вашингтоном маячит искушение пересмотреть эту генеральную линию и отдалиться от остального мира. Усиление Китая постепенно разрушает превосходство в военной сфере, бюджетный кризис вынуждает правительство жертвовать расходами на оборону, а две затянувшиеся войны утомили и изнурили армию и общественность. Хотя большинство политиков по-прежнему заявляют о приверженности идее мирового лидерства, среди экспертов-международников распространилась иная точка зрения: Соединенные Штаты должны свести к минимуму военное присутствие за рубежом, отказаться от гарантий в области безопасности и обороны и от усилий по руководству либеральным мировым порядком.
Поборники режима экономии утверждают, что глобальная военно-политическая стратегия заставляет транжирить государственные средства, поскольку требует субсидировать оборонные расходы вполне благополучных союзников, вызывает раздражение у иностранных правительств и местного населения. Они утверждают, что более сдержанная позиция положит конец «бесплатному сыру» для партнеров и умерит антиамериканские настроения. Даже если союзники не примут на себя во всем объеме миссию, которую сегодня выполняют США, большинство принадлежащих им функций никак не связаны с обеспечением безопасности Америки и лишь втягивают страну в бессмысленные кровопролития. Короче говоря, самоустранение, мол, не только сохранит жизни американских солдат и бюджетные средства, но и укрепит безопасность.
Подобные утверждения во многом расходятся с истиной. Обосновывая свою позицию, сторонники режима экономии переоценивают издержки нынешней глобальной военно-политической стратегии и недооценивают ее выгоды. На самом деле бюджетная экономия от сокращения участия США в мировых делах спорна. Мало что указывает на то, что Соединенные Штаты провоцируют другие страны пытаться сдерживать или уравновешивать мощь Америки вследствие ее активной международной политики. Ничто не говорит о том, что США начинают страдать от имперского перенапряжения или могут оказаться участниками бессмысленных войн.
При этом следует учитывать, что активное участие в мировой политике сулит огромные выгоды. Обязательства, которые Вашингтон берет на себя в сфере безопасности и коллективной обороны, снижают конкуренцию в ключевых регионах и играют роль противовеса в отношении потенциальных противников. Они способствуют поддержанию открытости мировой экономики и служат опорой на переговорах в экономической сфере. Они также помогают добиваться сотрудничества в борьбе с глобальными угрозами. Уступив роль мирового лидера своим конкурентам, Соединенные Штаты не смогли бы пользоваться явными выгодами более активной политики и подвергли бы себя беспрецедентным опасностям и рискам в мире, где наша страна, в случае пассивной внешнеполитической позиции, окажется менее влиятельной, процветающей и безопасной.
Стратегия, которую можно себе позволить
Многим поборникам режима экономии твердая линия США в мировой политике представляется слишком дорогостоящей. Например, специалист по международным отношениям Кристофер Лейн предупреждает о недопустимости «дальнейшего раздувания бюджетного дефицита» и доказывает, что «стратегические обязательства превышают имеющиеся средства для их исполнения». Однако экономию от переключения с одной стратегии на другую не так просто посчитать, поскольку она зависит от расходов на текущую стратегию и стоимости ее замещения альтернативной, которые трудно предусмотреть.
Если Соединенные Штаты откажутся от всех гарантий безопасности, которые предоставляют другим странам, вернут на родину все войска, резко сократят численность армейских подразделений, а также ядерный арсенал, это позволит сэкономить 900 млрд долларов за 10 лет, считают Бенджамин Фридман и Джастин Логан из Института Катона. Но немногие сторонники сокращения бюджетной экономии согласны с такими радикальными мерами. Вместо этого они призывают к «сдержанности», осуществлению стратегии «уравновешивания на море» или в случае необходимости к ударам «из-за горизонта». Экономия от подобной стратегии менее очевидна, поскольку зависит, от каких обязательств в сфере безопасности Вашингтон откажется сразу и во что выльется выполнение остальных обязательств.
Если режим экономии означает возвращение на родину вооруженных сил, расквартированных за рубежом, то объем сэкономленных средств будет в лучшем случае умеренным, поскольку страны, размещающие на своей территории американские войска, обычно покрывают большую часть расходов на содержание военных баз. Если речь идет о содержании сколько-нибудь крупного экспедиционного контингента, экономия опять-таки будет небольшой, ведь Пентагону придется оплачивать дорогие вооружения и оборудование, необходимое для проецирования силы.
Другая сторона уравнения затрат – расходы на длительные военные операции – также непостоянна. Хотя щедрые оборонные бюджеты последнего десятилетия становятся легкой мишенью для сторонников режима экономии, такой высокий уровень расходов на оборону вовсе не требуется для поддержания активного глобального позиционирования. Расходы взлетели до небес после 11 сентября, но они уже начали опускаться на землю по мере того, как США сворачивают две дорогостоящие войны и сокращают базовый уровень затрат на оборону в невоенное время. По состоянию на осень 2012 г. Министерство обороны планировало сократить расходы на оборону на 500 млрд долларов в течение следующих пяти лет и при этом не идти на компромисс в вопросах национальной безопасности, как утверждали его стратеги. Сокращения позволят снизить расходы на оборону к 2017 г. до чуть менее 3% ВВП, тогда как сегодня на оборонные программы тратится 4,5% американского ВВП. Пентагон мог бы сэкономить еще больше без каких-либо негативных последствий путем реформирования политики и практики закупок и компенсаций.
Но даже без существенного урезания бюджета страна может позволить себе расходовать необходимые средства на проведение честолюбивой глобальной военно-политической стратегии. Значительное увеличение военных расходов, предложенное кандидатом от Республиканской партии Миттом Ромни во время президентской кампании 2012 г., и без того позволило бы снизить долю военных расходов от американского ВВП по сравнению с нынешним уровнем. Дело в том, что войны в Афганистане и Ираке в любом случае обойдутся дешевле, а предложенный Ромни уровень расходов в невоенное время в хорошем смысле не смог бы угнаться за темпами экономического роста. Поэтому неудивительно, что сторонники отказа США от своих международных амбиций больше говорят о немонетарных издержках, которые предполагаются при осуществлении нынешней стратегии.
Отсутствие баланса
Одна из таких мнимых расплат за глобальную военно-политическую стратегию, по словам политолога Барри Позена, заключается в том, что последняя «подталкивает страны на принятие мер по противодействию американской мощи». Однако нет никаких доказательств того, что страны спешно сколачивают антиамериканские альянсы, или пытаются самостоятельно конкурировать с Америкой в военной сфере, или что они собираются делать это в будущем.
На самом деле трудно представить себе, как глобальная военно-политическая стратегия провоцирует стремление стран уравновешивать влияние США. В отличие от гегемонов прошлого, Соединенные Штаты – географически изолированная страна. Это значит, что они представляют собой гораздо меньшую угрозу для других держав, а к их границам не примыкает какая-либо великая держава, способная противопоставить им силу, соразмерную их мощи. США не только намного опережают другие страны по количеству и качеству вооружений, но сами предоставляемые союзникам гарантии безопасности служат залогом того, чтобы не допускать передачи военных технологий потенциальным противникам. Занимая доминирующее положение в области оборонной технологии, Америка возлагает на союзников обязательства не передавать ключевые военные технологии опасным конкурентам. В качестве примера можно привести эмбарго на продажи вооружений Китаю, которого Вашингтон добился от ЕС еще в 1989 году.
Если бы мировое лидерство Америки само по себе являлось причиной стремления его уравновесить, следовало бы ожидать реальных попыток жесткого сопротивления и оппозиции, особенно когда во главе администрации находился Джордж Буш, проводивший откровенно одностороннюю внешнюю политику. Однако после краха СССР ни одна крупная держава не пыталась создавать противовеса Соединенным Штатам, конкурируя с ними в военной мощи или сколачивая грозные военные альянсы.
Дело в том, что последствия подобных действий слишком непредсказуемы. Вместо этого отдельные страны прибегают, по выражению некоторых политологов, к «мягкому выравниванию», используя нормы международного права и международные организации, чтобы сдерживать Вашингтон. Не говоря уже о том, что «мягкое выравнивание» – довольно скользкое понятие, которое трудно отличить от повседневной дипломатической конкуренции; было бы ошибкой считать, будто подобная практика вредит национальным интересам. Напротив, будучи мировым лидером, США выигрывают от политики «мягкого выравнивания» больше, чем любая другая страна. В конце концов, современные международные нормы и институты функционируют при содействии Соединенных Штатов и во многом отражают их интересы. Поэтому они просто идеально приспособлены к тому, чтобы сами США использовали их в целях «мягкого выравнивания». Например, в 2011 г. Вашингтон координировал совместные действия с несколькими странами Юго-Восточной Азии, чтобы противодействовать притязаниям Пекина в Южно-Китайском море, ссылаясь на общепринятые нормы международного права.
Согласно другому аргументу в пользу режима экономии, Соединенным Штатам уготована судьба многих гегемонов прошлого, они приближают собственный закат. Если следовать этой логике, получается, что для осуществления честолюбивой стратегии стране придется отвлекать ресурсы от более производительных целей – создания новой инфраструктуры, расходов на образование, научных исследований и т.д., – достижение которых необходимо для поддержания конкурентоспособности экономики. Тем временем союзники смогут обойтись малыми затратами на оборону, и их экономика будет расти быстрее.
Исторических свидетельств, подтверждающих данные доводы, немного. В большинстве случаев сверхдержавы прошлого утрачивали лидерство не потому, что стремились к гегемонии, а вследствие того, что сталкивались со сплоченными действиями других крупных держав. Сегодня подобной перспективы не просматривается. (В самом крайнем случае ведущие державы способны использовать свое положение, чтобы отсрочить экономический упадок.) Предостережения относительно «имперского перенапряжения» тем более несостоятельны, поскольку ничто не дает оснований считать, будто стремление к мировому лидерству вредит экономическому росту. Большинство исследований, проведенных ведущими специалистами, не выявило четкой связи между военными расходами и экономическим упадком.
Конечно, если бы Соединенные Штаты тратили почти четверть своего ВВП на оборону, как это делал Советский Союз в свои последние десятилетия, это плохо отразилось бы на их экономическом росте и конкурентоспособности. Но даже в 2012 г. война в Афганистане и контртеррористические операции по всему земному шару заставили Вашингтон потратить на оборону всего 4,5% ВВП – сравнительно немного, если заглянуть в историю вопроса. (С 1950 по 1990 гг. эта цифра в среднем составляла 7,6%.) Экономические неурядицы последних лет могут побудить Вашингтон переоценить свой оборонный бюджет и международные обязательства, но это не значит, что экономическая рецессия стала следствием подобной политики. И вовсе не факт, что средства, высвободившиеся вследствие отказа от международных обязательств, будут потрачены с пользой для американской экономики.
Точно так же темпы экономического роста союзников США не имеют ничего общего с какими-либо субсидиями в сфере безопасности, которые они получают от Вашингтона. Утверждение, будто более низкие военные расходы облегчили и ускорили экономический подъем Японии, Западной Германии и других стран, зависимых от американских гарантий в сфере обороны, могли казаться правдоподобными во время последнего всплеска тревожных ожиданий экономического упадка в 1980-е годы. Но в конечном итоге эти страны прекратили восхождение на вершины экономических рейтингов после того, как их ВВП на душу населения приблизился к уровню ВВП на душу населения в США – согласно прогнозу, данному в классических моделях экономического роста. В течение последних 20 лет Америка опережала Японию и европейских союзников по росту ВВП на душу населения, хотя эти страны стали тратить еще меньше в процентном отношении на нужды обороны. Их неспособность модернизировать свои армии лишь послужила дальнейшему усилению доминирующего положения Соединенных Штатов.
Избежать искушения
Наиболее значимые внешнеполитические издержки – это, конечно, жизни американских солдат и офицеров. Критики экспансионистской военно-политической стратегии обеспокоены перспективой быть втянутыми в бессмысленные войны. Они доказывают, что гарантии безопасности, которые США предоставляют более слабым союзникам, толкают их на риски, которые в противном случае они никогда бы себе не позволили. Тем самым они вовлекают своего спонсора и сверхдержаву в дорогостоящие конфликты, поскольку возникает классическая угроза репутации. Обеспокоенные потерей лица в случае невыполнения союзнических обязательств, американские лидеры могут начать войну, даже несмотря на отсутствие угрозы национальным интересам.
Однако уроки истории свидетельствуют о том, что великие державы просчитывают опасность попасть в ловушку союзнических обязательств и строят договоренности с союзниками таким образом, чтобы избавить себя от этой неприятности. Почти невозможно обнаружить в истории чистый случай, когда менее могущественная держава втянула бы великую державу в войну против ее воли. На протяжении нескольких десятилетий Первая мировая война служила каноническим примером того, как договоры с иностранными государствами якобы вовлекли грандов в бойню. Однако новые исторические исследования пролили свет на причины этой войны и опровергли традиционную точку зрения. Война была следствием сознательного решения Германии попытаться стать доминирующей европейской державой, а не результатом выполнения союзнического долга.
На самом деле альянсы снижают риск вовлечения в конфликт. В Восточной Азии региональные соглашения по безопасности, которые Вашингтон заключил после Второй мировой войны, предназначались, по словам политолога Виктора Ча, «для сдерживания антикоммунистических альянсов в регионе, которые своим агрессивным поведением в отношении враждебных режимов могли втянуть Соединенные Штаты в нежелательную крупномасштабную войну». Та же логика прослеживается во взаимоотношениях между США и Тайванем. В 90-е гг. прошлого века обострение напряженности в проливе, отделяющем Тайвань от Китая, вызвало у американских официальных лиц серьезные опасения относительно того, что двусмысленная поддержка Тайбэя чревата риском большой войны с КНР. Поэтому администрация Буша скорректировала внешнюю политику в данном регионе, пояснив, что ее цель – удерживать не только Китай от неспровоцированного нападения, но и Тайвань от односторонних шагов к независимости.
Для многих сторонников режима экономии проблема в том, что само присутствие американских вооруженных сил во всех частях земного шара якобы способствует раздуванию представлений политиков о национальных интересах. В итоге, на их взгляд, Америке приходится брать на себя решение любой международной проблемы. Критики также утверждают, что военное превосходство страны заставляет ее искать всеобъемлющие решения проблем безопасности, возникающих, например, в Афганистане и Ираке, хотя можно было бы выйти из положения менее дорогим путем. Аргументация критиков сводится к тому, что страна, обладающая таким военным превосходством и не имеющая серьезных геополитических соперников, не сможет довольствоваться частичными решениями, такими как сдерживание, и способна вступить на зыбкий путь построения всемирной демократии. Кроме того, доказывают они, гипертрофированный военный контингент создает у Соединенных Штатов ощущение, что его необходимо как-то задействовать, даже когда ничто не угрожает национальным интересам. Во время дебатов вокруг интервенции в Боснии в 1993 г. Мадлен Олбрайт, американский посол в ООН, задала знаменитый вопрос Колину Пауэллу, председателю Объединенного комитета начальников штабов: «В чем смысл содержания такой мощной армии, о которой вы все время говорите, если мы не можем ее использовать?».
Если бы США полностью отказались от вооруженных сил и военных баз, страна, вне всякого сомнения, устранила бы риск участия в бессмысленных войнах, привязав себя к мачте, подобно Улиссу. Но если они ограничатся тем, что отведут свои войска за линию горизонта, что обычно предлагают поборники бюджетной экономии, то искушение осуществить интервенцию не исчезнет. Однако наиболее серьезную проблему такой точке зрения создает тот факт, что она опирается на один-единственный наглядный пример – Ирак. Между тем эта война – аномальное явление и с точки зрения высоких издержек (США понесли в ней две трети всех потерь и две трети всех финансовых расходов на все военные кампании с 1990 г.), и с учетом того, что Соединенные Штаты в одиночку взяли на себя все финансовое бремя. Во время войны в Персидском заливе и интервенций в Боснии, Косово, Афганистане и Ливии союзники приняли на себя больший груз ответственности соразмерно объемам национальной экономики и численности населения.
Кроме того, война в Ираке не явилась неизбежным следствием нынешней глобальной военно-политической стратегии. Многие политологи и стратеги, предпочитающие видеть Америку взаимодействующей с остальным миром, решительно выступали против нее. Точно так же продолжение нынешней активной внешнеполитической линии не обрекает США на новые войны, подобные той. Представьте себе, что страна, потерпевшая поражение во Вьетнаме, вела бы остаток холодной войны в разных частях земного шара через доверенных лиц и при крайне ограниченных интервенциях. Ирак также породил аналогичное нежелание осуществлять экспедиционные кампании. Политолог Джон Мюллер окрестил это «иракским синдромом». Людям, утверждающим, будто глобальная военно-политическая стратегия неизбежно вводит страну в искушение, нужно привести больше доказательств, чтобы убедить своих коллег.
Сохранять мир
Конечно, даже при том что участие в судьбах мира обходится намного дешевле издержек, на которые ссылаются поборники бюджетной экономии, оно не имело бы смысла, не будь оно выгодным. Но это весьма выгодное предприятие. Наиболее очевидно то, что снижается риск опасного конфликта. Обязательства Соединенных Штатов в сфере безопасности удерживают страны, стремящиеся к региональной гегемонии, от планирования экспансии, а партнеров – от попыток самостоятельно решать проблемы, создавая угрозу для других государств.
Скептики пытаются принизить значение таких обязательств, доказывая, что американские гарантии безопасности не всегда предотвращают опасное развитие событий. А высокая себестоимость издержек, возникающих в связи с захватом чужих территорий, и наличие в распоряжении государства значительного числа способов продемонстрировать свою добрую волю само по себе достаточно, чтобы предотвратить конфликт. Другими словами, крупные державы могли бы мирно управлять многополярным устройством своих регионов без американского миротворчества.
Но это чересчур опрометчивый взгляд. Если Вашингтон уйдет из Восточной Азии, Япония и Южная Корея, вероятно, увеличат свои боевые возможности и превратятся в ядерные державы. Реакция Китая при этом повлечет дестабилизацию ситуации в регионе. Стоит отметить, что во времена холодной войны и Южная Корея, и Тайвань пытались заполучить ядерное оружие. Единственное, что их сдерживало, это позиция Соединенных Штатов, которые использовали свои обязательства в сфере коллективной безопасности для того, чтобы пресекать ядерные амбиции этих стран. Точно так же, если бы США покинули Ближний Восток, страны, которые Вашингтон в настоящее время поддерживает – Израиль, Египет и Саудовская Аравия, – возможно, пошли бы на обострение ситуации в этой и без того взрывоопасной части мира.
Даже Европа могла бы предоставить повод для беспокойства. Хотя трудно представить себе возврат к соперничеству великих держав, очевидно, что многие правительства не склонны обременять бюджет более высокими военными расходами, неся политические издержки от наращивания сотрудничества в сфере обороны. В результате европейский континент рисковал бы утратить способность отводить угрозы на своей периферии, а также участвовать в иностранных кампаниях,планируемых американцами, становясь уязвимым перед лицом усиливающихся внешних держав.
Понимая, как легко уход США из ключевых регионов приведет к опасной конфронтации, поборники режима экономии держат наготове еще один аргумент, уповая на то, что подобное соперничество фактически не причинит Соединенным Штатам никакого вреда. Конечно, мало кто сомневается в способности США пережить возобновление конфликтов между азиатскими и ближневосточными державами, но какую цену придется заплатить? Противостояние государств одного из регионов Азии или Ближнего Востока, скорее всего, спровоцирует гонку военных бюджетов, лихорадочное вооружение зависимых от них стран и, возможно, даже опосредованные региональные войны. Все это не может не беспокоить Соединенные Штаты, поскольку сужает сферу их военно-технического лидерства.
Нестабильность в регионах грозит дальнейшим бесконтрольным распространением ядерных вооружений, поскольку у таких держав, как Египет, Саудовская Аравия, Япония, Южная Корея и Тайвань появятся ядерные силы, заставив их региональных конкурентов искать возможности обзавестись собственными ядерными арсеналами. Хотя сдерживание в принципе стабилизирует отношения между странами с такими колоссальными ядерными потенциалами, какие были у СССР и США, положение становится шатким, когда появляются многочисленные ядерные соперники даже с менее впечатляющими арсеналами. По мере роста числа ядерных держав увеличивается вероятность незаконной передачи вооружений, иррациональных решений, непредвиденных случайностей и кризисов.
Доводы в пользу отказа Америки от глобальной миссии игнорируют базовую логику подхода, принятого ныне на вооружение. Вселяя в союзников уверенность, активно управляя региональными связями, Вашингтон снижает конкуренцию в главных регионах мира, тем самым не допуская появления своеобразной региональной «оранжереи» по выращиванию военных арсеналов. В качестве доказательства того, что данная стратегия работает, достаточно взглянуть на оборонные бюджеты нынешних великих держав: после 1991 г. их военные расходы держатся на историческом минимуме, если рассчитывать их как процент от ВВП, и они даже не пытаются воспроизводить военные возможности Соединенных Штатов по всему спектру. Более того, все самые современные армии мира – это союзники США, а военное превосходство над потенциальными противниками увеличивается по многим показателям.
Помимо всего прочего, нынешняя глобальная военно-политическая стратегия не допускает появления региональных гегемонов. Некоторые сторонники режима экономии утверждают, что армия должна отодвинуться за линию горизонта и передать местным союзникам необходимые средства для выполнения опасной работы уравновешивания укрепляющихся региональных держав. Они утверждают, что Вашингтону следует развертывать войска за рубежом только в случае появления действительно серьезного претендента на региональную гегемонию, подобного Германии и Японии времен Второй мировой войны и Советского Союза эпохи холодной войны. Однако такой претендент на региональную гегемонию уже имеется – Китай, и чтобы его уравновешивать, Соединенным Штатам нужно сохранять ключевые альянсы в Азии, а также военные возможности для интервенций. Подразумевается, что следует выйти из Афганистана и Ирака, снизить военное присутствие в Европе и усилить азиатское направление, но это именно то, что сейчас делает администрация Обамы.
Военное доминирование, экономическое превосходство
Поглощенные проблемами безопасности, критики нынешней глобальной военно-политической стратегии упускают из виду одно из ее важных преимуществ: поддержание открытой мировой экономики и благоприятной обстановки для Соединенных Штатов. Конечно, сам размер производимого продукта гарантировал бы США ведущую роль в мировой экономике независимо от того, какую глобальную военно-политическую стратегию они изберут. Тем не менее экономическое лидерство Америки подкрепляется ее военным доминированием. Военные обязательства и военно-морское превосходство не только защищают мировую экономику от нестабильности, но и гарантируют безопасность морских путей и других сообщений, обеспечивающих беспрепятственную и дешевую доставку товаров. Самоустранение от мировых проблем существенно осложнило бы задачу обеспечения безопасности природно-ресурсного потенциала мирового хозяйства. У Вашингтона было бы меньше средств, чтобы убедить страны сотрудничать в экономической сфере. Сократился бы доступ к военным базам, разбросанным по всему миру, которые необходимы, чтобы сохранять свободный доступ ко всем морям.
Глобальная роль также позволяет Соединенным Штатам так структурировать мировую экономику, чтобы она служила их особым интересам. Во время холодной войны Вашингтон использовал свои обязательства в сфере безопасности за рубежом для того, чтобы побудить союзников проводить предпочтительную для него экономическую политику. Например, в 1960-е гг. он убедил Западную Германию предпринять дорогостоящие меры в целях укрепления американского доллара как главной резервной валюты. Точно так же соглашения в области обороны действуют и сегодня. Например, официальные лица США использовали переговоры 2011 г. о новом соглашении в области свободной торговли с Южной Кореей в качестве средства укрепления отношений в сфере безопасности. Один дипломат объяснил нам в кулуарной беседе: «Мы потребовали изменений в трудовом и экологическом законодательстве и в стандартах автомобильной промышленности, и корейцы приняли все требования. Почему? Потому что опасались, что неподписание нового соглашения будет означать “шаг назад в политических отношениях и в сфере безопасности”».
В более широком смысле Вашингтон использует проблему безопасности в качестве средства формирования общей структуры мировой экономики. Соединенные Штаты во многом устраивает сложившийся экономический порядок, например, нынешняя система Всемирной торговой организации и Международного валютного фонда, и они предпочитают делать все необходимое для укрепления режима свободной торговли.
Вашингтону выгодно, что союзников тоже устраивает статус-кво, и одна из причин в том, что они ценят военный союз с США. Например, Япония проявила заинтересованность в Соглашении о Транстихоокеанском сотрудничестве (одна из самых важных инициатив администрации Обамы в области свободной торговли) не столько потому, что оно отвечает ее экономическим интересам. Просто премьер-министр Ёсихико Нода решил, что своей поддержкой этого проекта он еще больше укрепит связи в сфере обороны и безопасности.
Геополитическое доминирование Соединенных Штатов также помогает сохранять американский доллар в качестве главной резервной валюты, что дает стране колоссальные преимущества. Одно из них – возможность брать в долг. Наиболее очевидно это в случае с Европой: зависимость Евросоюза от США в сфере безопасности не позволяет ЕС использовать аналогичный политический рычаг для поддержки евро. Как и в других аспектах мировой экономики, Соединенные Штаты не берут на себя бремя мирового лидерства безвозмездно, но извлекают непропорционально большие выгоды из этого лидерства. Отказ от нынешних обязательств поставит все эти выгоды под вопрос.
Созидание сотрудничества
То, что срабатывает в мировой экономике, также применимо и к другим сферам международного сотрудничества. Американское лидерство приносит выгоду многим странам, но несоизмеримо больше помогает самим Соединенным Штатам. Чтобы противостоять транснациональным угрозам, таким как терроризм, пиратство, организованная преступность, изменение климата и пандемии, государства вынуждены действовать сообща и предпринимать коллективные меры. Но такое взаимодействие требует усилий, особенно когда национальные интересы расходятся. Активность США в военной области, направленная на стабилизацию обстановки в мире, а также их более широкое лидерство облегчают Вашингтону осуществление совместных инициатив и помогают направлять их в русло своих интересов. При этом сотрудничество особенно трудно наладить в регионах, где царит хаос, зато оно процветает там, где лидеры могут рассчитывать на долгосрочную стабильность.
Альянсы нацелены в первую очередь на обеспечение безопасности, но одновременно служат в качестве политического обрамления, а также каналов общения в невоенных сферах. Например, НАТО послужила фундаментом для появления новых институтов, таких как Атлантический совет – мозговой центр, в рамках которого налаживается деловой и практичный диалог между Америкой и Европой. Точно так же консультации с союзниками в Восточной Азии приносят дивиденды в других вопросах политической повестки дня. Например, когда американские дипломаты отправляются в Сеул для решения вопросов военного сотрудничества, они обсуждают в одной связке также вопросы транстихоокеанского сотрудничества. Благодаря подобным каналам общения Соединенные Штаты могут использовать козыри в одной сфере для достижения прогресса в других областях.
Преимущества этих каналов общения проявляются особенно наглядно в случаях, когда борьба с такими угрозами, как терроризм и пандемии, требует новых форм кооперации. Имея в своем арсенале систему военных альянсов, США оказываются в более выгодном положении, чем при их отсутствии, чтобы продвигать дело всеобщего сотрудничества и разделения общего бремени. Например, сеть по обмену разведданными внутри НАТО, первоначально созданная для сбора информации о Советском Союзе, была адаптирована к борьбе с терроризмом. Точно так же, после того как в 2004 г. страны бассейна Индийского океана понесли колоссальный ущерб от цунами, Вашингтон быстро согласовал своевременную гуманитарную помощь с Австралией, Индией и Японией, поскольку их военные подразделения уже приспособились к взаимодействию друг с другом. Проведенная операция чудесным образом повысила престиж Америки в этом регионе.
Глобальная роль Соединенных Штатов в значительной мере стимулирует достижение компромиссов и договоренностей между правительствами и в первую очередь способствует налаживанию эффективного сотрудничества. Как пишет политолог Джозеф Най, «роль американской армии в отводе угроз от союзников или в обеспечении доступа к такому важному сырью, как нефть в Персидском заливе, означает, что предоставление защиты можно использовать в спорных ситуациях для достижения приемлемого компромисса. В некоторых случаях может существовать прямая связь, но чаще это фактор, который не упоминается вслух, но который политики дружественных держав всегда имеют в виду».
Меньшее из двух зол
Должны ли янки вернуться домой? Многие видные специалисты в области международных отношений отвечают положительно. Подобный ответ кажется тем более очевидным после катастрофы в Ираке и начала Великой рецессии. Однако их аргументы просто несостоятельны. Трудно доказать, что Соединенные Штаты сильно выгадают, если откажутся от активной внешнеполитической позиции. Взятую на вооружение стратегию никак не заподозришь в контрпродуктивности: она не спровоцировала формирование антиамериканских коалиций, не стала причиной нынешнего экономического упадка. Она также не обрекает США на безрассудные военные решения в будущем. Наоборот, эта стратегия помогает предотвращать вспышки вооруженных конфликтов в важнейших регионах мира, поддерживает «мотор» мировой экономики в рабочем состоянии и облегчает международное сотрудничество. Изменение внешнеполитического курса может обернуться потерей всех этих выгод.
Это не значит, что нынешнюю внешнюю политику нельзя адаптировать к новым обстоятельствам и вызовам. Вашингтону нет нужды во что бы то ни стало сохранять все свои обязательства, и перестройка стратегии в ответ на новые возможности или неудачи не станет катастрофой. Это сродни тому, что сделала администрация Никсона, завершив войну во Вьетнаме и переложив ответственность сдерживания советской мощи на региональных партнеров. Именно так поступила администрация Обамы после окончания войны в Ираке, сместив центр тяжести с Ближнего Востока в Азию. Таковы примеры, опровергающие доводы о том, будто Америка неспособна приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам.
Глобальная военно-политическая стратегия, направленная на обеспечение безопасности во всем мире и продвижение либерального экономического порядка, очень хорошо служила американским интересам на протяжении шести десятилетий, и нет причин от нее отказываться. Активная внешняя политика не лишена недостатков, и о них нам всем известно, а вот мера зла в мире, в котором Америка не будет участвовать, нам пока что неведома. Если бы американские лидеры выбрали режим тотальной экономии, они фактически пошли бы на колоссальный риск и масштабный эксперимент только затем, чтобы посмотреть, как мир будет функционировать без ведущей либеральной силы, осуществляющей деятельное руководство всеми процессами. Последствия могли бы быть катастрофичными.
