ПОРТУГАЛЬСКИЙ КЕРЕНСКИЙ
Госсекретарь США Генри Киссинджер внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Оставайтесь. Мы найдем для вас хорошее место в престижном университете. Португалия потеряна для свободного мира. Вы не справитесь с коммунистами.
Сегодня, спустя тридцать лет после
«революции гвоздик», которая в апреле 1974 года положила конец
почти полувековой диктатуре Салазара, я особенно часто вспоминаю
этот разговор с одним из самых могущественных людей мира. Состоялся
он в момент острого противостояния между коммунистами и
социалистами, когда я, в ту пору министр иностранных дел временного
правительства Португалии, приехал в Вашингтон. Киссинджер не верил
в успех наших демократических преобразований.
– Мне симпатичен ваш идеализм, импонирует ваша искренность, но у вас ничего не получится. Вы – Керенский. Он тоже был социалистом и тоже думал, что войдет в
историю.
– Я не хочу быть Керенским, – ответил я.
– А Керенский разве хотел? – резко бросил госсекретарь. – Вас арестуют или убьют, если вы
вернетесь.
Португалия тогда занимала особое место в
восприятии Киссинджером происходящего в Европе. Приход компартии к
власти в Лисабоне он считал даже полезным – своего рода «прививкой
против коммунизма» для остальной Европы. Появление «европейской
Кубы» напугало бы другие западноевропейские страны, заставив их
резко сдвинуться вправо.
Не хочу переоценивать роль Португалии,
но если бы пророчество Киссинджера сбылось, то европейская история
действительно могла избрать иное русло. Совершенно очевидно,
например, что идеологическая конфронтация на западе Пиренейского
полуострова негативно повлияла бы на процесс мирного перехода к
демократии в соседней Испании и вообще осложнила бы политику
«разрядки международной напряженности».
ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЛНА
К счастью, даже такие опытные стратеги,
как легендарный госсекретарь США, могут ошибаться. Через несколько
месяцев известный французский писатель и политик Андре Мальро с
некоторым удивлением писал в газете L’Express: «Португальские
социалисты доказали, что меньшевики способны победить большевиков».
А профессор Самьюэл Хантингтон, анализируя события последней
четверти XX века, пришел к выводу, что с португальской революции в
мире началась «третья волна» демократизации. В конечном итоге она
привела к тому, что в Европе практически не осталось
недемократических государств да и вообще на планете их стало
значительно меньше.
Различия между Португалией и Россией
настолько очевидны, что проводить параллели бессмысленно. Тем не
менее обе страны проходили в чем-то похожий путь. Как и Россия, мы
тоже двигались от изолированной авторитарной системы, сильно
идеологизированной, отягощенной манией превосходства, имперскими
комплексами и проблемами, к открытому современному обществу,
интегрированному в мировую политику и экономику. В чем причина
успеха, достигнутого Португалией за три десятилетия
демократического развития? Одна из предпосылок наших достижений –
отказ от крайностей, попыток реализовать радикальную идеологию,
будь она левая или правая.
Сначала нам удалось избежать
коммунистического переворота. Осенью 1975-го компартия попыталась
установить в стране «народную власть» и построить «революционную
экономику», однако значительная часть населения и армии
воспротивилась этому. После поражения коммунистов правые призвали к
массовым арестам и запрету компартии, но мы отвергли такой
сценарий, удержавшись в правовых рамках. Это было принципиально
важно, и можно сказать, что именно с данного момента в Португалии
начинает свою историю истинная демократия европейского типа,
вступает в свои права зрелый политический плюрализм. И народ оценил
это, проголосовав за социалистов на выборах в Собрание
республики.
Демократизация и деколонизация – эти две
главные составляющие «революции гвоздик» явились залогом успеха. Но
сегодня, в эпоху бурных перемен на международной арене,
высказываются мнения, которые меня удивляют.
Одни утверждают, что на переходном
этапе, в период глубоких преобразований экономики и общества,
необходима «твердая рука», авторитарная власть, способная
осуществить реформы. В пример приводят Китай, Южную Корею,
Малайзию; подобные идеи звучат и в России. Однако опыт моей страны
свидетельствует об обратном. Я верю в универсальные ценности
демократии как во внутренней, так и во внешней политике. Не думаю,
что диктатуры, какие бы формы они ни принимали, могут оказаться
лучше и эффективнее демократического строя. Кстати, хочу
предостеречь тех, кто критикует российский опыт демократического
перехода, призывая видеть образец для подражания в китайской модели
авторитарных реформ. Давайте подождем, еще слишком рано подводить
итоги и ставить оценки!
Рассуждают сегодня и о том, что миру-де
нужно что-то вроде нового колониализма. Мол, многие бывшие колонии
не способны нормально развиваться и превратились в «несостоявшиеся
государства», от которых исходит угроза, в том числе и
террористическая. Такой подход я не разделяю. Колониализм
принадлежит прошлому, его списали в архив еще в ХХ веке, а история
не имеет обратного хода. Тем более я не верю, что новый
«колониализм» поможет в противостоянии терроризму. Скорее уж
наоборот: ведь терроризм в значительной степени как раз и
порождается неоколониальной политикой транснациональных монополий,
которые без зазрения совести эксплуатируют менее развитые страны.
Глобализация, господствующая сейчас в мире, не признает никаких
этических ценностей, а такие далеко не демократические структуры,
как МВФ, Всемирный банк и Всемирная торговая организация, лишь
пассивно наблюдают за сложившейся ситуацией.
ЕВРОПА КАК ШАНС
Вступив в 1985 году в Европейское
экономическое сообщество, Португалия окончательно определила свой
путь. Членство в ЕС преобразило нашу страну – не только экономику,
но и стиль мышления. Нам выпал уникальный шанс, которым мы
воспользовались.
После того как португальские колонии
Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау получили независимость, в метрополии
возникла чрезвычайно сложная ситуация. Из Африки на историческую
родину одновременно вернулись почти миллион человек. Мы
предпринимали гигантские усилия, чтобы справиться с этим наплывом,
и наши усилия окупились сторицей. Беда обернулась стимулом для
развития. Те, кто возвратился в Европу, внесли неоценимый вклад в
развитие и модернизацию страны, потому что покинувших колонии людей
зачастую отличали дух предпринимательства и инициатива, к тому
времени во многом утраченные в самой Португалии.
И, конечно же, нам очень помогло
Европейское сообщество: Португалия, как бедное по
западноевропейским меркам государство, получила крупные субсидии из
фондов развития. Страна менялась буквально на глазах: строились
автострады, современные сети коммуникаций, больницы, университеты,
научные центры, порты, аэропорты и многое другое. Именно поэтому я
не согласен с некоторыми моими соотечественниками, которые теперь
высказывают недовольство расширением Европейского союза, сетуя на
то, что бЧльшая часть средств из структурных фондов пойдет отныне в
государства-новички. Но в этом и заключается историческая
справедливость – настала наша очередь проявить щедрость!
ЕДИНЫЙ НАЛОГ – ЕДИНАЯ АРМИЯ
Португальцы благодарны ЕС, мы очень
проевропейски настроенная нация. И тем более досадно, что нынешнее
правое правительство вопреки мнению большинства граждан и позиции
ведущих государств Европы поддержало президента Буша в войне против
Ирака.
Европейскому союзу требуется общая
внешняя политика. С какой стати премьер-министр Великобритании Тони
Блэр считает возможным проводить собственную линию, договариваясь с
Соединенными Штатами, и даже не консультируется при этом со своими
коллегами на заседаниях Европейского совета? И почему никто из
европейцев не призовет его за это к ответу? Ведь подобное поведение
грозит расколом Европы! Благо, что хотя бы Франция и Германия
продемонстрировали: европейские нации способны проводить
независимый от Америки курс.
Будущее Европы – это Европейская
федерация, в которой все страны-члены обладают равными правами. На
большей части территории Европы мы построили экономический и
валютный союз, приходит время заняться созданием союза социального
и политического. Евросоюз должен настаивать на том, чтобы во всех
25 странах-участницах была принята европейская социальная модель,
которой чужды крайности неолиберального подхода, того самого, что,
к моему глубокому разочарованию, возобладал после крушения
коммунизма в целом ряде переходных государств. Европа стремится
повысить свою конкурентоспособность, и это стратегическое
направление было принято в Лисабоне в 2000 году. Но
конкурентоспособность нужна не сама по себе, она должна быть
неразрывно связана с социальным прогрессом и заботой об окружающей
среде.
Европе необходимы общая внешняя политика
и общая армия, потому что мы обязаны предложить собственную
стратегию, альтернативную стратегии Соединенных Штатов.
Подчеркиваю: не против США, а независимо от них. Это может стать
реальностью при соблюдении двух условий: наличия европейской армии
и европейского налога. Идея введения прямого налога со всех граждан
ЕС для углубления интеграции непопулярна, и политики отказываются
обсуждать ее. Но без такого налога не обойтись, если мы хотим
сделать наше объединение по-настоящему сплоченным и влиятельным в
мире. Нынешний раскол Европы на «старую», выступившую против войны
в Ираке, и «новую», которая поддержала США, не в последнюю очередь
связан с тем, что такие страны, как Польша или Венгрия, исторически
озабоченные проблемой своей безопасности, не слишком верят в
способность европейцев ее гарантировать. Поэтому они и смотрят в
сторону Вашингтона. Но у меня нет сомнений, что в ближайшие годы
ситуация станет иной. Ведь сегодняшние Соединенные Штаты – это
имперское государство, а ни поляки, ни венгры не хотят быть частью
империи.
Европе предстоит очень сложный период.
Думаю, что интеграция пойдет разными скоростями – в зависимости от
желания и готовности каждой конкретной страны. Новым
государствам-членам еще предстоит полностью интегрироваться в
Европейский союз, а на очереди уже следующие кандидаты, которых нет
нужды заставлять ждать слишком долго: Болгария, Румыния, Турция
(если там будут соблюдаться права человека и этнических
меньшинств), республики бывшей Югославии…
Европейский союз – это уникальный
политический и гуманистический проект объединения народов на
добровольной основе. Цель такого объединения – обеспечить мир в
этой части света, благосостояние и свободу для всех ее граждан,
солидарность с жителями любого другого уголка планеты. Поэтому за
успех Евросоюза надо бороться, в его достижении – залог построения
лучшего, более гуманного и справедливого мира.
Такой Европейский союз заинтересован в
том, чтобы с Россией его связывали отношения братства и
взаимопонимания. Россия – страна великой культуры и цивилизации, ее
развитие и стабильность жизненно важны для равновесия во всем мире.
Евросоюзу стоит прилагать максимум усилий для того, чтобы расширять
связи с великим соседом по всем направлениям.
Несколько лет назад в Москве говорили о
необходимости «догнать Португалию» по экономическому развитию.
Такая постановка вопроса, конечно, большая честь для моей страны,
но едва ли это серьезная цель для России. Ее амбиции должны быть
неизмеримо масштабнее – например, достигнуть уровня Европейского
союза. И для этого у России есть все: и размеры, и экономический
потенциал. Глядишь, полезным на пути перемен окажется что-то из
португальского опыта перехода и модернизации – ведь изучали же нашу
новейшую историю Венгрия, Чехия, Польша…
КОРНИ ТЕРРОРИЗМА
Острейшая проблема нашего времени –
всплеск глобального терроризма, который пустил корни на почве,
взлелеянной исламским фанатизмом. Борьбу с этим явлением нужно
вести очень энергично, смело, решительно и умно. Страшные взрывы в
Мадриде 11 марта 2004-го показали Европе, что глобальный терроризм
угрожает всем и без продуманной стратегии борьбы с ним не обойтись.
Но ЕС не должен поддаваться искушению вводить всё более жесткие
меры безопасности. Бороться с глобальным терроризмом следует в
рамках демократии, международного права и прав человека, прежде
всего воздействуя на причины, его порождающие. Терроризм – это
страшное бедствие, но противостоять ему надо силой интеллекта, а не
только грубым военным давлением.
Однако курс, взятый администрацией
Джорджа Буша-младшего после 11 сентября 2001 года, абсолютно
ошибочен. Его удручающие результаты более чем очевидны в
Афганистане и Ираке. Действия США больно задевают чувства
национального достоинства и не принимают во внимание экономические,
социальные, культурные особенности жизни местного населения,
особенно молодежи, из среды которой глобальный терроризм вербует
своих активистов. В таких странах, как Ирак, моральные и этические
принципы значат, как правило, больше, чем военная сила. Вторжение в
страну объединило иракцев против общего врага –
американо-британских оккупационных сил. Коалиция увязла в болоте,
из которого трудно выбраться.
Оккупационные войска должны покинуть
Ирак, полностью передав военную, политическую и экономическую
власть Организации Объединенных Наций. Согласятся ли на это
американцы? Остается только ждать президентских выборов в США в
ноябре и надеяться на поражение нынешнего хозяина Белого дома.
Две трети населения планеты живут за
чертой бедности. Без всеобъемлющей стратегии, в основе которой
международное регулирование развития, построенное на этических и
политических принципах, свободный рынок и «новая экономика» сами по
себе не в состоянии решить острейшие проблемы населения Земли.
Непонимание этого – крупнейшая историческая ошибка неолиберализма и
неоконсерватизма, двух идейных течений, которые по-прежнему
доминируют и в начале XXI века.
Мир и демократия требуют устойчивого
развития, которое имеет экологическое и социальное измерения. С
неравенством, разделяющим людей и страны, надо бороться
последовательно и настойчиво. Человечеству вполне по силам решить
эту задачу, но только в том случае, если культ денег и
экономических интересов отойдет на второй план, уступив место
универсальным ценностям, провозглашенным в Уставе ООН и Всеобщей
декларации прав человека. Документам, которые столь многим обязаны
великим гуманистическим традициям русской культуры.
