Полемика между сторонниками и противниками глобализации продолжается. Впрочем, для трезвомыслящих наблюдателей это звучит так же нелепо, как если бы речь шла о сторонниках и противниках вращения Земли или смены времен года.
При этом сами критики глобализации нередко впадают в явные противоречия. Один из характерных примеров – статья преподавателя Гарвардского университета Стэнли Хоффмана, опубликованная в журнале Foreign Affairs (№ 4, 2002 г.), а в переводе – в журнале «Россия в глобальной политике» (№ 1, 2003 г.).
Автор определяет экономическую глобализацию как результат недавних революций в технологии, информации, торговле, иностранных инвестициях и международном бизнесе, а ее главными действующими лицами, наряду с государствами и международными организациями, называет компании, инвесторы, банки и частный сектор сферы услуг. Однако через две страницы он заявляет, что «глобализация – это лишь набор технических средств…». И тут же утверждает: «Нет оснований считать, что глобализация неизбежна и непреодолима… В значительной мере глобализация – детище Соединенных Штатов». Спрашивается, каким же образом можно «преодолеть» глобализацию, куда денутся ее «главные действующие лица»: международные компании и другие, которые только что перечислил автор?
Что касается роли США в процессах глобализации, то она явно преувеличена. Согласно World Investment Report, среди 25 крупнейших транснациональных корпораций только 6 базируются в США, 15 – в западноевропейских странах, 3 – в Японии и 1 – в Канаде. Зачем же преуменьшать роль двух других центров современного мира – Западной Европы и Японии, а также крупнейших ТНК развивающихся стран – Южной Кореи, Мексики, Малайзии и других? А ведь транснациональные корпорации – основной экономический каркас, несущая конструкция глобализации.
Критические выступления антиглобалистов идут преимущественно по двум линиям. Во-первых, это критика глобализации, так сказать, с морально-этических позиций, в терминах «социальной справедливости и несправедливости». Здесь много человеческих эмоций, но явно недостает реалистичного анализа ситуации. Во-вторых, это критика глобализации с позиций догматических марксистско-ленинских концепций. При этом современная, изменившаяся и продолжающая изменяться действительность насильственно втискивается в рамки устаревших понятий.
Среди ряда кардинальных вопросов, которые обсуждаются ныне в связи с глобализацией, есть и старый вопрос о соотношении экономики и этики, об экономических и моральных целях и ценностях. Речь идет в данном случае о разных сферах, в каждой из которых существуют свои критерии, понятия, законы. В сфере экономики главный критерий – эффективность. В сфере морали – справедливость.
Названные критерии и цели далеко не всегда совпадают, и еще со времен социалистов-утопистов XIX века критики капитализма указывали на это обстоятельство, рассматривая его как глубокое, органическое противоречие, неразрешимое в рамках существующего строя.
По мнению Хоффмана, глобализация как «сегодняшняя форма существования капитализма… выдвигает в качестве основной дилеммы противоречие между эффективностью и справедливостью», причем глобализация усугубляет это противоречие. Тот же мотив звучит еще более эмоционально в статье португальского писателя, известного противника глобализма Жозе Сарамагу «Почему я поддерживаю антиглобалистов» («Россия в глобальной политике», № 1, 2003 г.).
Спору нет, противоречие между экономическими и социальными целями крайне остро проявлялось на ранних стадиях промышленного капитализма, в XIX веке, а также и в ХХ столетии. В последние десятилетия, в эпоху развернувшейся научно-технической революции, включая появление «новой экономики», основанной на информационных технологиях, это противоречие, прежде всего в развитых странах, постепенно смягчается.
Именно человеческий ресурс и интеллектуальный потенциал превращаются в главный источник экономического развития. Такова природа «новой экономики», экономики знаний. Это относится ныне и к старым, традиционным отраслям, во многом преобразованным на основе автоматизации, роботизации, компьютеризации (например, металлургическая промышленность, где в прошлом преобладал тяжелый ручной труд). Поэтому затраты на «человеческий капитал», обеспечение достойного уровня и качества жизни как со стороны частных компаний, так и со стороны государства выступают в качестве необходимого условия экономической эффективности.
Таким образом, постепенно преодолевается (хотя, конечно, и не полностью) то самое «противоречие между эффективностью и справедливостью», о котором пишет Хоффман. С развитием процессов глобализации, основным экономическим содержанием которых является рост зарубежного производства ТНК, эти же положительные тенденции проявляются и в менее развитых странах.
Трудно отрицать то обстоятельство, что именно благодаря прямым иностранным инвестициям условия жизни в десятках развивающихся стран для многих улучшились и продолжают улучшаться, вопреки скептическому утверждению Хоффмана о том, что «это весьма сомнительно», поскольку в основе международных отношений лежат «вовсе не гуманитарные соображения» и альтруизм.
Скептицизм Хоффмана распространяется и на такое проявление глобализации, как создание общего экономического пространства ряда государств. Следовательно, надо полагать, что условия жизни в США и Канаде стали бы лучше, если б граница между ними была не прозрачной, а по-настоящему «обустроенной». А для населения Западной Европы было бы лучше обойтись без шенгенских соглашений, создавших единое безвизовое пространство от Скандинавии до Португалии.
Особого внимания заслуживает тезис о том, что «экономическая глобализация стала причиной неравенства между странами…». Причины «неравенства между странами» (а также между крупными регионами, цивилизациями), которые издавна изучают историки, связаны со множеством разнообразных факторов: природных (климат, полезные ископаемые и т. п.), социально-экономических, общественно-политических, региональных, национально-культурных традиций и других. При этом в разные эпохи на первый план выдвигались то одни, то иные из этих факторов. Отсюда – исторические перемещения цивилизационных центров и, говоря современным языком, источников и центров экономического роста.
Таким образом, неравенство между странами в уровне, темпах, структуре, общих тенденциях экономического развития столь же неизбежно, сколь и неравенство между людьми. Целью демократического общества является «равенство возможностей, но не результатов». Подобный подход, по существу, воплощается в деятельности ООН и ее учреждений.
Поэтому представляется несколько неудачным название интересной, весьма содержательной статьи Владислава Иноземцева (в том же номере журнала «Россия в глобальной политике») «Глобализация и неравенство: что – причина, что – следствие?». Такая постановка вопроса предполагает строго однозначный ответ. Нам представляется, что вопрос в данном случае состоит в том, ведет ли глобализация к ослаблению или к усилению неравенства?
Если подходить к делу беспристрастно, то трудно получить однозначный и количественно точный ответ на этот вопрос. Тем не менее из обобщенных показателей, охватывающих десятки стран «центра» и «периферии», можно сделать вывод об увеличении «мирового неравенства». Однако, как справедливо подчеркивает автор, «современное углубление мирового неравенства» не связано с глобализацией, которая «не является причиной роста неравномерности мирового развития». Следовало бы лишь добавить, что без влияния глобализации этот разрыв был бы более значительным по крайней мере по двум очевидным причинам. Импорт в развитые страны, с одной стороны, и прямые иностранные инвестиции в страны «периферии», с другой – эти два фактора глобализации стимулируют экономический рост в развивающихся странах и потому смягчают указанное неравенство. Это подтверждается также «доказательством от обратного»: самоизоляция отдельных стран с закрытой или полузакрытой экономикой (пример – Северная Корея) ведет к самым пагубным экономическим последствиям.
В статье Иноземцева отмечается, что глобализация не способна стать значимым фактором преодоления мирового неравенства. Но что же может стать таким фактором? И возможно ли, хотя бы теоретически, такое «преодоление»? Думается, что преодоление «неравномерности мирового развития», а отсюда и «мирового неравенства» так же в принципе невозможно, как преодоление неравенства между отдельными людьми. Кстати говоря, значительное неравенство существует и подчас даже усиливается как в группе стран «центра», так и между странами «периферии». В мировой рыночной экономике иначе и быть не может.
В связи с проблемой «глобализация и неравенство» Иноземцев выдвигает концепцию новой природы «мирового неравенства». В его основе, по мнению автора, лежит не военная сила, не монопольная собственность на землю или капитал, а знания и информация.
Хотелось бы высказать некоторые соображения по поводу этой концепции.
Знания и их практическое применение всегда играли немалую роль в истории человечества и создании «неравенства между странами». Та же самая «военная сила», на которую ссылается автор как на орудие господства и подчинения в прежние исторические эпохи, в полной мере использовала все технические достижения каждой эпохи: от римских боевых колесниц и средневековой метательной катапульты до динамита, самолетов и ракет. «Превращение капитала в решающий фактор производства» также непосредственно было связано с использованием науки и техники своего времени (достаточно вспомнить историю промышленного капитализма XIX века).
Своеобразие нынешней эпохи состоит в том, что «производство знаний» превратилось в самостоятельную, крупную, ведущую отрасль экономики, питающую все другие отрасли. Это производство поставлено на поток и само использует индустриальные методы не только в прикладных областях, но и в фундаментальной науке. Отсюда – громадная и все возрастающая роль «предприятий», где вырабатывается этот продукт (то есть новые знания): университеты, научные институты, лаборатории и научные центры крупных компаний. Такова инфраструктура данной сферы современной экономики.
Верно ли при этом, что проблемы «информационной революции», в том числе вопросы распространения в мире ее результатов, «не имеют прямого отношения к глобализации»? Сама глобализация мировой экономики стала возможной в значительной степени на основе современных информационных технологий и развития средств связи. Вместе с тем международное производство все больше охватывает не только традиционные отрасли обрабатывающей промышленности, но и новейшие информационные технологии: производство компьютеров, всевозможных электронных приборов производственного и бытового назначения, телекоммуникационного оборудования, а также программного обеспечения всей новейшей техники. Поэтому глобализация ведет к сокращению «информационного неравенства» между странами.
В этой же статье проводится мысль о том, что «экономика знаний» создает все более катастрофическую ситуацию в странах «периферии», поскольку «если собственники капитала объективно стремятся расширить сферу своего влияния, то носители знаний, напротив, тяготеют к концентрации и консолидации», а «потенциальные создатели знаний мигрируют исключительно из “периферии” к “центру”. Процесс социальной поляризации во всемирном масштабе становится поэтому неконтролируемым и необратимым».
Как нам представляется, перспективы здесь все же иные. В отличие от земли и ее недр, в отличие от капитала (в его денежной и особенно вещественной форме), знания в гораздо меньшей степени поддаются «концентрации и консолидации». Великое множество специальных журналов на десятках языков, глобальная сеть Интернет, непрерывная череда научных конференций, семинаров и симпозиумов, развитая и достаточно прозрачная международная система патентования изобретений и открытий – все это в условиях глобализации способствует широкому распространению по всему миру новых знаний, а не их монополизации в руках немногих. В этом же направлении действует международная система коммерческого оборота (купля-продажа) лицензий на использование тех или иных достижений науки и техники.
Конечно, есть научные разработки, закрытые по соображениям национальной безопасности, а также стремление корпораций возможно дольше использовать выгоды от новейших разработок, но это не отменяет общей тенденции. Завтра или послезавтра результатами новых открытий сможет воспользоваться большинство стран, как это и происходит в действительности. Все чаще иностранный капитал создает в развивающихся странах нормальные предприятия обрабатывающей промышленности (например, автомобильные с частичной, а потом и с полной сборкой). В дальнейшем настанет очередь для производства за границей компьютеров и другой электроники. Тем более что подобная «диффузия» ожидает и новое «производство знаний», поскольку оно требует меньшего стартового капитала.
Что касается проблемы «утечки умов», то и в этой области не все выглядит предельно однозначно. Вряд ли «потенциальные создатели знаний мигрируют исключительно из “периферии” к “центру”». Среди огромного и растущего числа студентов и аспирантов из Третьего мира, обучающихся за границей, далеко не все потеряны для своих стран.
В итоге автор приходит к выводу, что поскольку ныне неравенство доходов в различных странах порождается в конечном счете неравенством интеллекта и знаний, то «в соответствии с традиционными представлениями о справедливости “новое неравенство” нельзя признать несправедливым».
Отсюда следует и другой, безусловно, верный и весьма существенный вывод: возможно, в дальнейшем «желание реформировать складывающийся мировой порядок будет угасать». Добавим к этому, что в последние десятилетия оно уже «угасает». Достаточно вспомнить, как сошла на нет, испарилась идея «нового международного экономического порядка», активно продвигавшаяся в 1960–1970-х годах на всех международных форумах «Группой 77», то есть развивающимися странами. И это произошло и происходит вследствие тех позитивных для многих развивающихся стран изменений, которые влечет за собой экономическая глобализация.
В этой связи представляется неоправданной позиция Хоффмана, который утверждает, что глобализация поощряет конфликты и недовольство, так как современные средства коммуникации позволяют обездоленным сравнивать условия своей жизни с условиями жизни в свободных и процветающих странах. Об этом «демонстрационном эффекте» писал еще в 1960-х норвежский социолог Рагнар Нурксе. И посему, заключает Хоффман, эти обездоленные «могут начать требовать возмездия и защиты… посредством терроризма».
А, например, по мнению Сарамагу, глобализация – это новая форма тоталитаризма. Однако, как ни велико могущество крупнейших ТНК, сильное демократическое государство имеет возможность пресечь их противоправную деятельность и «призвать к порядку», используя при этом необходимые рычаги исполнительной и судебной власти. В качестве примеров можно назвать недавние судебные преследования таких гигантов большого бизнеса, как компании «Майкрософт» и «Энрон» (США).
Другое направление критических выступлений антиглобалистов связано с безнадежно устаревшей ленинской концепцией империализма. Сошлюсь, в частности, на статью Низами Абдулгамидова и Сергея Губанова «Глобализация: трактовки и действительность» в журнале «Экономист» (№ 9, 2001 г.).
Общее впечатление от этой статьи таково, что никаких существенных изменений в мире не произошло и что, как сто лет назад, сущность мировой экономики состоит в наличии двух противоположных групп стран: «империалистических хищников» и стран, находящихся в неоколониальной зависимости и подвергающихся империалистической эксплуатации.
Правда, некоторые изменения, не затрагивающие, по мнению авторов, сути международных экономических отношений, все же имели место. В мире империализма вместо нескольких стран-метрополий, эксплуатирующих каждая по отдельности свои колониальные владения, сложился единственный международный империалистический центр во главе с США, совместно эксплуатирующий зависимые от него страны. Этот центр представляет «большая семерка», с 1975 года ежегодно проводящая свои заседания.
Есть, правда, обстоятельство, которое авторы обходят молчанием. Как известно, «большая семерка» уже превратилась в «большую восьмерку» – за счет вхождения в нее России. Из данной схемы следует, что и Россия (а, возможно, в дальнейшем и Китай) входит в этот клуб «империалистических хищников».
Новым моментом, как отмечается в статье, явилось и то, что в мире империализма возникли «вертикально интегрированные компании» (то есть ТНК). Здесь сложился, по терминологии авторов, «высший капитализм». В отличие от этого «высшего капитализма» неоколониальный мир находится на стадии «низшего капитализма» (в прошлом колониальные страны находились на докапиталистической стадии развития). Эти «стадиальные» различия представляют собой, как утверждается в статье, основу нынешней неоколониальной зависимости и эксплуатации, которая осуществляется преимущественно экономическими и финансовыми методами: «в эпоху монетарной эксплуатации объектом колонизации становятся страны, находящиеся на низших ступенях развития капитализма…».
Отсюда делается общий вывод: «Глобализация есть, в сущности, не что иное, как новейшее явление современного империализма, которое характеризуется превращением отношений неоколониальной зависимости из региональных во всемирные. За ней нет ничего, кроме глобализации империалистической эксплуатации зависимых стран».
Из этой концепции фактически следует (хотя авторы даже не упоминают об этом), что формирование «богатых наций» связано с развитием «высшего капитализма», который обеспечивает достойный уровень жизни и благополучие подавляющего большинства населения.
Другой вывод: оказывается, существует много государств, которые авторы не относят ни к империалистическим, ни к колониальным. Например, это все западноевропейские страны, кроме четырех, входящих в «большую восьмерку». Однако они и без эксплуатации неоколоний достигли в той или иной мере стадии «высшего капитализма» и, конечно, представляют «богатые нации», в ряде случаев опережающие по социально-экономическим показателям государства так называемого империалистического центра.
Несомненно, что целый ряд стран, отнесенных к «неоколониальной эксплуатируемой периферии», постепенно вступают в стадию «высшего капитализма» с его главными признаками: собственными транснациональными корпорациями, прямыми инвестициями за границей и т. п. (Мексика, Индия, Южная Корея и др.). Где же их место в этой классификации?
Вместе с тем большинство наиболее бедных стран и сегодня находятся еще не на стадии «низшего капитализма», а на докапиталистическом уровне (Афганистан, Йемен, ряд стран тропической Африки). Именно эти государства в наименьшей степени вовлечены в процессы глобализации, и потому трудно доказать, как это следует из рассматриваемой статьи, что их бедственное положение является результатом «империалистической глобализации».
Между прочим, именно колонизация отсталых стран в конце XIX века дала толчок к развитию капитализма в колониях. Можно лишь присоединиться к нестандартной (в отечественной литературе) характеристике последствий колониализма в упоминавшейся статье Владислава Иноземцева: «Что принесла европейская колонизация народам Африки, Латинской Америки и Азии? Безусловно, во многих своих проявлениях она обернулась позором для европейцев… Но именно колонизаторы положили начало тем отраслям промышленности и сельского хозяйства, которые подчас и сегодня остаются важнейшими для экономики стран “периферии”».
Что же касается бедности миллионов людей в современном мире, то это действительно острейшая и тяжелейшая проблема. (Причем речь идет об абсолютных показателях уровня бедности, а не относительных, которые растут и за счет успешного развития «богатых стран».) Дело, однако, в том, что улучшить положение возможно как раз лишь за счет постепенного приобщения соответствующих стран к процессам капиталистической глобализации. Именно в последние десятилетия, то есть в эпоху глобализации, здесь наблюдается определенная положительная динамика. Так, в исследовании индийского специалиста Суржита Балла, на которое ссылается The Economist, приводятся данные о том, что число людей с доходами не выше двух долларов в день, которое в 1980 году составляло 56 % всего населения Земли, в 2000-м сократилось до 23 %.
Есть, однако, еще одно существенное обстоятельство, на которое часто не обращают должного внимания. Современное положение населения ряда стран Третьего мира выглядит удручающе. Однако «многие ужасы этого положения, – как об этом совершенно верно говорится в статье Иноземцева, – следует поставить “в заслугу” правительствам и народам самих этих стран. Людские потери в колониальных войнах были огромны, но лишь с 1988 по 2001 год в семи основных конфликтах в Африке было убито не менее 6,3 млн человек… При этом потери природных ресурсов несопоставимы с любыми грабежами, на которые были способны колонизаторы».
Добавим к этому огромные масштабы банального разворовывания международной помощи, которая направляется в эти страны. Недаром в системе ООН родилась горькая шутка: «Что такое международная помощь? Это когда бедные люди в богатых странах помогают богатым людям в бедных странах».
Каковы же перспективы глобализации?
Антиглобалисты подчас ставят под сомнение даже сам этот процесс, отмечая, что пока речь идет лишь о некоторых тенденциях, а «тенденции и реальность – не одно и то же» (Абдулгамидов и Губанов). Спрашивается, где же как не в реальности проявляются и действуют эти тенденции? И не так уж незаметны эти тенденции. Например, Евросоюз, недавно перешедший на общую валюту двенадцати стран, – это разве не реальность? Конечно, «мир очень далек от идеальной интеграции рынков, услуг и производства» (Хоффман), да никогда и не будет этой идеальной интеграции. Объективные исследователи вовсе не утверждают, что глобализация ведет и приведет к какому-то «новому прекрасному миру». В ее основе лежит система капиталистической рыночной экономики, неотъемлемой чертой которой является конкуренция. Никакой другой реальной основы нет и не предвидится. А конкуренция – это одновременно и движущее начало, и источник неизбежных противоречий, трений, конфликтов.
Принцип «справедливости для всех» изначально отнюдь не заложен в мироздании – ни в природе, ни в человеческом обществе. Никакие правила «справедливой конкуренции» не могут снять подобных противоречий, кроящихся в самой природе рыночной экономики, будь то в рамках отдельной страны или в международном масштабе. Глобализация лишь наиболее ярко высвечивает эти противоречия.
